Ежи Косински - Пинбол

Она высвободилась из его объятий и ядовито заметила:

— Не будь дураком, Патрик. Годдар не станет устраивать мне в постели перекрестный допрос, как это делаешь ты. У него на уме будет совсем другое.

— Думаешь, Годдар не обратит внимания на то, как тщательно я скрываю лицо? А вдруг он подумает, что я уродлива или покрыта шрамами?

— Возможно, но в таком случае он полюбит в тебе все остальное.

— Может, он уже давно любит кого-то другого.

— Может быть. Но если его подруга знает, кто он такой, значит, в нем для нее нет тайны, а в ней для него. Считая его величие чем-то само собой разумеющимся, она не удовлетворяет его тщеславие, тогда как ты в своих письмах только этим и занимаешься. Будучи его любовницей, она в лучшем случае способна насытить его похоть, а ты сможешь разбудить его себялюбие — первую скрипку в любви. С ней ему все понятно. С тобой он ощутит желание и восторг. Представь, как ему захочется быть с тобой!

— Представь, как захочется мне!

— Представляю. А также знаю, что как только Годдар поймет, откуда ему начинать поиски, нам с тобой придется найти другие места для встреч. Здесь или даже в "Олд Глори" это станет небезопасно: он — или его шпионы — могут следить за тобой. А ведь ты не хочешь упустить Годдара просто ради того, чтобы сохранить Патрика Домостроя, правда?

— Разумеется, не хочу! — отозвалась Андреа. — Как же Годдар узнает, кто я такая?

— По ключам, которые я оставляю в письмах к нему. Не волнуйся, я позволю ему преуспеть в этих поисках.

— А если он все же потерпит неудачу?

— Я пошлю новые письма. С новыми ключами.

Она потянулась и зевнула:

— Интересно было бы знать, что сейчас делает наш таинственный незнакомец.

— Должно быть, гадает, кто ты такая! — сказал Домострой.

Джеймс Остен остановился перед часовым магазином на Пятой авеню, поглядел на витрину и вошел внутрь, где к нему тут же подлетел молодой продавец.

— Доброе утро, сэр, — с сильным итальянским акцентом воскликнул он, и, улыбаясь Остену с нескрываемым восхищением, скользнул за прилавок с грацией балетного танцора. — Могу я быть вам чем-нибудь полезен?

— Да, — сказал Остен, — косвенно. — И, ткнув пальцем в золотые наручные часы на витрине, добавил: — Мне нравятся эти часы.

— Позвольте отдать должное вашему вкусу, — выдохнул продавец, весь расплывшись в улыбке, и извлек часы из витрины. — Это самые плоские часы в мире. Кстати, — глаза его двусмысленно заблестели, — это модель унисекс.

Остен рассматривал часы, представляя себе, как они будут выглядеть на темном запястье Донны.

— Сколько они стоят? — наконец спросил он.

Называя цену, продавец изобразил на лице подобие небрежной улыбки.

— Это поистине вечный механизм. Ценность его непреходяща. Следовательно, это еще и прекрасная страховка от инфляции — даже по цене "кадиллака"!

— Я не намерен страховаться ими от инфляции, — сказал Остен. — Это подарок другу.

— Изумительный выбор, — мурлыкнул продавец. — Представьте себе, они водоустойчивы.

— Это хорошо, — кивнул Остен. — Мой друг ненавидит воду.

Продавец сделал вид, что не заметил сарказма.

— Ваш друг, несомненно, сочтет черный циферблат очень эффектным.

— Более чем вероятно, — ответил Остен. — Мой друг черный.

— Он, разумеется, высоко оценит этот дар, — важно заметил продавец.

— Это женщина, — сказал Остен, доставая из кармана увесистую пачку денег, после чего отсчитал требуемую сумму.

— Носить столько денег с собой! — воскликнул продавец. — И вы не боитесь, что кто-нибудь может вас ограбить?

— Ничуть, — ответил Остен. — Я научился быть невидимым! — Он рассмеялся и добавил: — Хорошо, что напомнили: я хочу, чтобы на часах заменили циферблат на такой, где не будет имени производителя.

— Без имени? — выпучил глаза продавец. — Но тогда- никто не узнает, что это часы одной из самых престижных мировых марок!

— Престижные или нет, часы всего лишь отсчитывают время, не правда ли? Только музыка позволяет нам услышать течение времени. Моя подружка увлечена музыкой, а не временем.

Не говоря ни слова, продавец взял часы и унес их в подсобную мастерскую. Не прошло и нескольких минут, как он вернулся.

— Все так, как вы заказывали, — сказал он, протягивая часы Остену. — Просто счастье, что, угождая вашей черной подруге, вы не пожелали вдобавок сделать эти часы потолще, — презрительно выпалил он, распахивая перед Остеном стальную дверь магазина. — Так, сразу, это, знаете ли, было бы непросто!