Александр Усенко - ПРЕДСТАВЬ СЕБЕ ВЕЧНОСТЬ

Сейчас по всем домам ходят представители районных комиссий по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и составляют списки евреев, которые были отправлены куда-то на тракторный завод и расстреляны. Если бы я перечислила всех наших знако мых, кто погиб, у тебя бы волосы встали дыбом! Но не буду тебя расстраивать, да и в одном письме всего не уместить. Скажу только об одном. Ты помнишь Виктора Абрамовича Островича, который жил в нашем доме? Он сам его построил ещё до революции, и в нём же и жил. И ещё много разных домов он построил по всему Харькову. Известный был архитектор! А сгинул там, в Дробиц-ком яру, и косточек его теперь не найдёшь!

Недавно у нас в Харькове состоялся суд. Самый первый показательный суд над фашистскими военными преступниками. Может быть, ты что-то читал об этом в газетах? Там было трое немцев и один наш предатель. Несколько дней назад их повесили на Благовещенском базаре. Так им и надо, конечно, только всем понятно, что это – мелкая рыбёшка. А настоящие акулы ещё плавают.

Ну, давай теперь о приятном. Наш дом почти не пострадал от войны. В одном месте колупнуло снарядом – и всё! Жизнь потихоньку налаживается. Возвращаются люди из эвакуации, не только я одна. Вчера в нашу квартиру вернулась Циля Нахмановна с дочкой. Леночка стала такой красавицей – я тебе передать не могу! Она тебя помнит, просила передать привет. А папа их, к сожалению, погиб, как и наш.

И напоследок я вот что хочу тебе сказать. Я, как ты понимаешь, не возражаю, чтобы ты там у себя на фронте убил какого-нибудь фашиста. А можно даже двоих, или троих. За всё, что они натворили, им этого ещё будет мало! Но пойми меня правильно: самое большое моё желание – это чтобы ты вернулся домой живой и здоровый, выучился, стал врачом, как твой папа, женился на Леночке и порадовал меня внуками. Вот и всё. Больше мне ничего не надо. Так что, воюй храбро, но постарайся не расстраивать маму. Я знаю: ты сможешь, ведь ты у меня – умница. Целую,

Мама 30 декабря 1943 г.

– Отставить кашель в строю!… Тебе говорят, жидок! – со злостью кричал конвоир Серёга Ромахин. Но заключённый Криницкий не унимался, – надсадно кашлял в кулак. Тогда Серёга, поравнявшись с ним, заехал ему кулаком между лопаток. От сильного удара зэк шатнулся вперёд, и с головы его слетела шапка. Он наклонился, чтобы поднять её, но Серёга ногой отшвырнул её в сторону. Когда же зэк попытался выйти из строя за шапкой, Серёга наставил на него автомат.

– Стоять! Правило знаешь: шаг влево, шаг вправо… и так далее?!

Чуть позади в колонне зэков шли двое оуновцев. Один из них сказал другому нарочно громко и нарочно по-русски:

– Глянь, Андрию, какой храбрый вояка! Не боится воевать с больными и безоружными!

– Заткнись, бандеровская харя! – заорал Серёга в бешенстве. – Я таких, как ты, и в бою немало положил!!

Это он, конечно, соврал. Не довелось ему воевать в Карпатах, да и в бою он ни разу никого не положил. Разве что в расстрелах участвовал. Но эти двое его послужной список не читали, так что пусть послушают!

Бандеровцы прошли мимо него, зыркая глазами и бормоча что-то себе под нос. Серёга не стал их больше задирать. В глубине души он их побаивался. Это тебе не евреи, на которых можно зло срывать, ничего не опасаясь. С этими зверюгами лесными надо постоянно держать ухо востро и спиной к ним лучше не поворачиваться. Могут и пристукнуть. Дружные очень, держат ся тесно. Даже уголовники стараются с ними не связываться.

Да и еврей нынче не тот пошёл! Кучкуются вместе, с волей каким-то образом связь наладили. Ещё чем-то недовольны! Попробовали бы в 41-м в Киеве, или в Харькове, почём фунт лиха! Да по сравнению с Бабьим или Дробицким яром им тут санаторий устроили, пионерлагерь! Вообще правильно сделал Сталин, что начал их сажать, дошло до него наконец-то. А то совсем обнаглели! Вон, говорят, в Москве раскрыли заговор в самой кремлёвской поликлинике. Врачи-евреи собирались отравить Сталина и всё советское руководство! Ни хрена себе! Теперь уж точно пересажают всех евреев, или, хотя бы, выселят куда-нибудь в Сибирь! И этому докторишке Криницкому, конечно, срок добавят! И пусть даже не мечтает пристроиться в больничку на тёплое место! Ему теперь даже зэков лечить не доверят. Будет лес валить, как миленький!

Но Серёгу не слишком радовала мысль о том, что врач Криницкий будет валить лес ещё лет десять. Ведь столько же лет в этом суровом северном лесу придётся, наверное, проторчать и ему, Серёге. Такая у него собачья служба. Что ж, сам хотел!