Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

Дома сразу же разгрузили половину второй ходки Валентине Наумовой и еще принесли килограмм восемьдесят медвежатины. Андрей добро помнил и ценил. Вернется дед Матвей с охоты, а жена его свежим жареным мяском угостит.

Мужики сели за стол, Светлана достала самогонку, Борис усмехнулся:

— Так и спиться недолго… но сегодня можно. Не так уж много праздников в деревне.

После выпитой стопки тесть стал расхваливать зятя:

— Муж у тебя, доча, стальной. Прет лось прямо на нас галопом, а Борис не стреляет, поближе подпускает, словно танк в военное время, чтоб гранатой его достать. У меня уже дрожь в коленках, свое ружьишко поднимаю и за дерево прячусь, а он бац и с первого выстрела завалил лося. Спрашиваю — чего не стрелял, а он отвечает: морда не понравилась, хотел в глазки его наглые поближе глянуть, да волки помешали.

— Какие еще волки? — удивилась Светлана.

Она еще не видела привезенных с охоты волчьих шкур.

— Обыкновенные конкуренты. Борис им сказал, что на его поляне им делать нечего. Не послушались, пришлось застрелить.

Отец принес с веранды три шкуры, показал дочери.

— Конкуренты, — смеялась Светлана, — шутник ты, однако, папочка.

— Да, доча, за шестьдесят лет ни разу на подобное волчье преследование не нарывался. Лучше уж мы лося съедим, чем волки, — он усмехнулся.

Пролетели самые длинные ночи, повернули в сторону лета в борьбе за время, ужесточая холода и ветра. Столбик термометра опускался до пятидесяти, и даже деревья трещали, окутанные инеем под шапками снега. Вовсю лютует зима, а время крадет и крадет у нее секунду за секундой, секунду за секундой. Внешне еще незаметно совсем и, кажется, наоборот, что наступает студеный мрак ночи, но зима знает истину и поэтому особенно злится.

Все охотники вернулись из тайги пополнить запасы, оставить добытую пушнину, вымыться по-настоящему в бане и встретить Новый Год дома в кругу родных и друзей.

В этом году знатная охота. С урожаем ореха это связано или с чем-то другим, но расплодились мыши, бурундуки и другие мелкие грызуны, потянулся в эти места соболь с востока и запада за обильным кормом, сам попадаясь на прицел охотничьих ружей.

Михайловка готовилась к встрече Нового Года, давая возможность соболям передохнуть и занять освободившиеся территории пришлым зверькам.

Борис спросил супругу:

— Света, как праздновали Новый Год в деревне прошлый раз?

— Как всегда, — она усмехнулась, — Зинке несли подачки, забирали самогонку и жрали ее с утра. К вечеру, уже готовенькие, засыпали пораньше. Первого января, у кого оставалось выпить, пили, пока не кончится, шли опять к Зинке, но она неделю сидела взаперти дома: иначе от мужиков не отбиться. Какой праздник? Обычная пьянка с поводом.

— Как-то кооперировались, собирались семьями. Подарки дарили? — спрашивал Борис.

— Смеешься что ли? мужики кучковались, конечно, а подарки только у Зинки были. У нее, бывало, до тонны лосятины появлялось, рыбы соленой много. Приезжал потом участковый на тракторе, забирал почти все, Зинке оставлял дрожжи, сахар, пшеницу. Он это, естественно, не покупал, где-то задарма изымал. Так и жили, а что делать? Если бы не участковый, бабы Зинку бы удавили где-нибудь по-тихому, достала она всех. Он ее защищал, грозился, что если кто Зинку тронет, то всех посадит и разбираться не станет. Понятно, что угрозы пустые, но не трогали, боялись.

— Как ты считаешь, Света, если мы каждой семье по бутылочке подарим, а другую они купят — не обеднеем?

Светлана улыбнулась.

— Приятно, что ты советуешься, но ты деревенский Голова, тебе решать, а обеднеть — не обеднеем. Людям приятно будет.

— Хорошо. Ты сходи в клуб, затопи печку и загляни к тетке Матрене, пусть она к обеду народ соберет, говорить буду.

— Броневик заказывать? — с улыбкой спросила Светлана.

— Чтобы идти верной дорогой — обязательно, — строго ответил Михайлов, сделав ленинский жест рукой, и только потом рассмеялся.

Светлана оделась, ушла в клуб. Наложила полную топку дров, нащепала лучины и затопила печь. Холодно, почти как на улице, но за три часа температура повысится, не в рубашке, конечно, но все-таки в тепле находиться, ни руки, ни уши не замерзнут. Пошла к Матрене, зашла в дом вместе с клубами холодного воздуха по низу, заговорила сразу, не раздеваясь:

— Борис Николаевич просил людей в клубе собрать в обед, говорить будет. Ты, Матрена, обойди всех и потом загляни в клуб, я печку затопила, надо будет заслонку закрыть, когда прогорит.