Борис Мишарин - Зовущие корни (СИ)

— О-о, классная вещь, — восхитился Яковлев, — теперь копец волкам. И на сохатого с ним ходить не то, что с моей пукалкой. Тяжело к лосю на сорок метров подобраться, а из твоего на триста можно валить свободно. Тем более с оптикой. Ничего мать, заживем, — повернул он голову к жене, — с таким зятем грех достойно не жить! Пришел и на нашу улицу праздник! Может по рюмочке, а, Борис?

Он посмотрел на дочь и жену. Светлана встала с дивана.

— Куда от вас, мужиков, денешься… Сегодня можно.

Она с матерью стала накрывать на стол.

Незаметно пролетела пара недель, дороги давно высохли, и земля снова просила дождика. А он где-то за сопками раздумывал пойти или нет.

Михайловский дом стоял посередине деревни, улица в этом месте расширялась, словно образуя небольшую площадь. Лучшего места для сбора людей не найти.

Часов в одиннадцать послышался шум моторов, он глянул в окно — подъехали три машины, остановились напротив ворот. Из средней вышел вальяжный мужчина лет пятидесяти, среднего роста с небольшим пузцом, одетый по-городскому. Из других выскочили еще шесть человек, напоминающих охранников по внешнему виду и поведению, зыркали по сторонам глазищами, держа правую руку под пиджаками на поясе.

Михайлов догадался, что прибыл сам Пономарев, Пономарь, как его звали за глаза в народе.

Глава района решал, естественно, административные вопросы, ставил подписи на документах, но фактически всем заправлял Пономарь. Экономические, политические вопросы, поставить подпись или нет, решалось не в здании администрации, а в коттедже Пономаря.

Многое о нем рассказал полицейский начальник, когда Михайлов уезжал в свою родную деревню.

Без телефона и интернета новости в деревне разносили не хуже городской скорости. Дошли слухи и до Пономаря о Михайлове. Он как раз задумал приобщить деревенских к своему бизнесу и уже наметил план. Но тут объявился Михайлов, которого они выбрали негласно своим Головой.

Пономарь знал прекрасно значение этой несуществующей должности и ее вес на сельчан. Можно деревенских заставить работать на него силой, но зачем, когда можно вопрос решить другим путем. Он дал команду собрать информацию о Михайлове и здесь натолкнулся на стену. Переговорил с начальником полиции, тот рассказал о единственном контакте в подробностях. Пообщался с конторой, которую представляли в районе два человека. Тоже пусто, хотя информация для размышления осталась. Фэйсы запрашивали данные о Михайлове и ответа не получили, но им намекнули, что больше этот вопрос поднимать не надо.

Пономарь проанализировал ситуацию — начальник полиции сказал, что Михайлов большой человек, ФСБэшники вообще ничего не знали. Зачем в деревню приехал — более или менее понятно, бывший местный. Но кем он в городе был или в другом городе — нет информации.

Вначале Пономарь хотел дать команду, чтобы Михайлова к нему привезли, но отказался от этой затеи. Ничего не потеряет, если перестрахуется и не развалится, если сам приедет.

Борис тоже прекрасно осознавал, что Пономарь приехал не зря, не в гости или повидаться. Появилось у него какое-то дело здесь, в Михайловке, и справки он наверняка навел — вот и приехал.

Он вышел на улицу, охранники сразу уставились на него все. «Дерьмо, а не охрана, кто-то должен наблюдать и за улицей», — подумал Михайлов. Они с Пономарем всмотрелись друг в друга. Борис, молча, стоял у калитки, Пономарь не выдержал, махнул рукой своим, те убрались в машины, он подошел поближе.

— Я так понимаю, что вы Михайлов Борис Николаевич? — первым заговорил Пономарь.

— Когда человек понимает — это прекрасно, Ефим Захарович, — ответил Михайлов.

Пономарь даже отпрянул немного назад удивленно, понял, что его изумление заметили и нахмурился. Он не любил неожиданностей и тем более проигрышей.

— В дом не приглашаешь?

Михайлов указал рукой на скамейку:

— Жена в положении, на посторонние запахи реагирует нехорошо. Поговорим здесь.

— Согласен, аргумент весомый, — ответил Пономарь и замолчал, усевшись на скамью.

Деревенские потихоньку собирались вокруг, но близко не подходили. Охранники стали выходить из машин, но Пономарь взмахом руки приказал вернуться в автомобили. Помолчал еще и понял, что говорить снова ему начинать:

— Знаешь, кто я… Не боишься, Борис?

— Преимущество на моей стороне, Ефим, я знаю тебя — ты не знаешь. Боится тот, кто с вооруженной охраной ездит, но ты не боишься, нет, у тебя это привычка, демонстрирующая силу, но не мне, — ответил Михайлов.