Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

Слушая короткие гудки, Викентий понял, как глубоко он заблуждался. Всю жизнь он полагал, что кошмар — это то, от чего просыпаются с криком посреди ночи. Но лишь теперь до него дошло, что настоящий кошмар — это то, от чего проснуться нельзя, кричи не кричи.

Терять было уже нечего. Зямзиков вспомнил, что в холодильнике должна стоять початая бутылка водки. «Клин клином вышибают…» — подумалось ему, и он обреченно побрел на кухню.

За безликой дверью с табличкой «Абонентский сервис» сидел прилично одетый молодой человек. Перед ним стояли монитор, пиала с сенча и подносик с недоеденными суши. Молодой человек смотрел в монитор, на голове у него красовалась телефонная гарнитура. Мало бы кто опознал в подтянутом служителе всемирной паутины легендарного басиста «Молотов Тора» Иванова-Йелдабаофа: для этого следовало бы по меньшей мере стянуть с него итальянский свитер и футболку с надписью padonki.org, чтобы увидеть на спине хорошо знакомые поклонникам русской разновидности норвежского черного металла татуировки с изображением совокупляющихся демонов.

В наушниках пропищал гудок, и тут же на мониторе высветился телефонный номер клиента. Иванов-Йелдобаоф гнусно ухмыльнулся, разинул пасть и забросил в нее белый катышек суши, на котором было распято беззащитное нежно-розовое тельце креветки.

«Пусть помается, козел! — подумал Иванов-Йелдобаоф. — Такую группу развалил!» — и начал старательно распалять свой гнев. Как всякий ханжа — неважно, христианин, сатанист или сисадмин — он подсознательно понимал, что нет лучшего способа скрыть истинные мотивы своего поступка, чем благородное негодование. В глубине души ему было наплевать на «Молоты Тора» — работать техсаппортером было намного приятней, чем перетаскивать тяжелый басовый комбик из одного заплеванного подвала в другой. Решительным усилием воли он задвинул в подсознание ящик памяти, в котором хранились так и не доставшиеся ему в тот далекий вечер люськины бледная спина и маленькие острые сиськи.

Еще в коридоре Зямзиков осознал, что спокойствие, царившее в квартире, было не более чем предательской ловушкой. Мало того, что слон, которого завели соседи сверху, снова принялся продавливать потолок, так тут еще Зямзиков вспомнил, что живет на последнем этаже, а это напрочь исключало простую и уютную слоновью гипотезу. На фоне этого открытия такие мелочи, как оживший узор на обоях или искрящиеся неоновыми сполохами углы мебели, уже не играли ровно никакого значения.

Войдя на кухню, Викентий понял, что сделал это зря. На поверхностный взгляд это была, конечно, кухня. Все вроде бы оставалось на месте — плита, раковина, стулья, стол. Но в то же время это была совсем не она. Кухня имела кубическую форму, Зямзиков же находился в сферическом помещении с круглым иллюминатором из толстого, мутного стекла, за которым пузырилась ржаво-зеленая топь. В глубине топи что-то жутко ворочалось, а над поверхностью ее роилась какая-то нечисть — не то вороны, не то покемоны, не то вообще хрен знает кто. По стенам сферы беззвучно струились огненные надписи на непонятном языке. Белый шкаф возле иллюминатора гудел и вибрировал, и Зямзиков понял, что это вовсе не холодильник, а система жизнеобеспечения. Подойдя к системе, Викентий распахнул дверцу: изнутри вырвался пучок ослепительного света, словно там находилась изложница с расплавленной сталью. Захлопнув дверцу, Викентий понял, что никакая в мире сила не заставит его снова открыть это устройство, чтобы извлечь из него бутылку сорокаградусной, которая, к тому же, наверняка давно расплавилась. Нужно было срочно бежать отсюда. Зямзиков повернулся к двери и увидел, что она стала маленькой, размером с крохотную форточку, через которую не пролез бы даже хомячок.

Только теперь до Зямзикова дошел подлинный масштаб приключившейся с ним трагедии: он находился в аварийной капсуле звездолета, потерпевшего крушение вблизи гиблой планеты. «Интересно, на сколько хватит кислорода?» — мелькнуло в голове у него. Кричать было бесполезно — до ближайшего гуманоида, который мог бы прийти на помощь, было сотни и сотни парсек. Выйти же наружу без скафандра и бластера даже при наличии двери нормальных размеров означало верную смерть. Оставалось только покориться судьбе. Викентий сел на стул, закрыл глаза и попытался не дышать, чтобы сберечь драгоценный газ.

Но сидеть на стуле тоже было страшно: закрыв глаза, Викентий тут же услышал, как тысячи острых коготков скребутся о стекло иллюминатора. Рано или поздно их усилия увенчаются успехом, и тогда ужасные создания ворвутся в капсулу и съедят его, если не что похуже. Викентий вскочил со стула и заметался по капсуле. Глаза его наткнулись на какой-то загадочный прибор с множеством кнопок и лампочек. Это было радио! А радио означало связь с родной планетой, шанс на возвращение. Викентий включил радио и начал крутить ручку настройки. Прорвавшись сквозь жуткие завывания и рев инопланетной музыки, Зямзиков наконец вышел на частоту, где говорили по-русски, и сделал звук погромче. Гнусавый и картавый диктор радостно сообщил: