Илья Кормильцев - Собрание сочинений. Том 2. Проза

— Сын мой? — вопросил поп.

Викентий непроизвольно щелкнул каблуками, отдал честь и отрапортовал:

— Так точно!

— Исповедаться хочешь?

— Хочу, — понуро опустил голову Викентий.

— Ну так, б**дь, исповедуйся! — голосом старшины рявкнул грозный поп.

— Я… я сатане поклонялся, — едва выдавил из себя Зямзиков.

— То грех невеликий, — примирительно сообщил иерей. — Все с того начинали. Лучше в черта веровать, чем в телевизор.

Успокоенный либеральным подходом священнослужителя, Викентий слегка распрямил плечи.

Иерей продолжил:

— Зло — оно не от черта, а от покемонов. Ты телевизор включишь, а из него покемон тут же — шасть! Забьется под матрац и затаится. Ты и знать не знаешь, отчего на сердце тоска, томление и сомнение в кресте животворящем. А это из тебя покемоны по ночам кровь сосут. Жена есть? — неожиданно сменил тему пастырь.

— Так точно! — отрапортовал все еще пребывавший в строевой парадигме Викентий.

— «Так точно…» — передразнил поп. — Сам знаю. Раба Божия Мария… Стерва?

Зямзиков кивнул.

— А знаешь, отчего стерва?

Зямзиков замотал патлами.

— Оттого, что покемонами покусанная.

Зямзиков поднял глаза и боязливо посмотрел на священника. Иерей возвышался над ним, огромный, как башня из черного дерева.

Заносил над Зямзиковым отточенную лопату, искрившую и шипевшую, словно лазерный меч в руках Дарта Вейдера.

— Что же мне делать, отче? — взмолился Викентий.

— А ты, сын мой, во Христа веруешь? — ответил вопросом на вопрос поп.

— Верую! — возопил Викентий. — Истинно верую!

— Тогда гони сто баксов.

Непослушными пальцами Зямзиков полез в портмоне, выронил оттуда презерватив в упаковке, дисконтную карту «Семь семерок», наконец, нащупал хрустящую сотенную, еще хранившую на себе легкое тепло Мишиных рук, и протянул ее грозному попу.

Тот схватил купюру и внезапно швырнул ее в кадило. Пошел густой зеленоватый дым, а затем над кадилом появилось голографическое изображение Бенджамина Франклина в полный рост (если, конечно, допустить, что роста в основателе Соединенных Штатов было не более десяти сантиметров).

Зямзиков изумленно уставился на Франклина, но тот тут же обернулся патриархом Алексием, который укоризненно погрозил Викентию пальцем и растаял в полумраке.

— Принеся жертву Господу, с трепетом и благоговением приступим! — пророкотал откуда-то сверху бас священнослужителя. — Именем Отца, и Сына, и Духа Святаго! Силою, данной мне Господом, изгоняю тебя из обители раба Божия Викентия!

— Джинкс! — возопил поп.

Викентий молчал.

— Чего молчишь как олух? За мной повторяй!

— Джинкс! — покорно отозвался Зямзиков.

— Абра!

— Абра!..

— Кадабра!

— Кадабра!..

— Випинбелл!

— Випинбелл!..

— Понита!

— Понита!..

— Мачоке!

— Мачоке!..

— Пикачу!

— Пикачу!..

— Нидоран!

— Нидоран!..

— Метапод!

— Метапод!..

У Зязмиковых не было детей, поэтому он и ведать не ведал о том, сколь многочисленно покемонское племя. «Шармандер, Шармалеон, Шаризард, Сквиртл, Вартортл, Какуна, Бидрил, Пиджи, Раттата…» — повторял он как заведенный следом за священником пугающие бесовские имена. А тот все убыстрял и убыстрял темп. Зямзиков уже с трудом поспевал за ним: «Джиглипуфф, Вигглитуфф, Зубат, Голбат, Венонат, Веномот…» В какой-то момент он понял, что с губ его срываются уже не слова, а какой-то нечеловеческий вой — «А-Э-О-И-У!» Викентий понял, что воет не он один, — тысячеголосый бесовский хор повторял вслед за ним каждый звук — и испуганно закрыл рот. Вой тут же стих.

В наступившей тишине вновь басовито зарокотал поп:

— Богопротивных покемонов изведя, нонча причастимся даров святых!

Зямзиков открыл глаза. Перед носом у него болтался гигантский дымящийся уд, похожий на шею доисторического плезиозавра, вынырнувшего из мезозойского болота. Шея заканчивалась маленькой хищной головкой с двумя черными глазками-бусинками на конце, внимательно изучавшими Викентия. От чешуйчатых боков рептилии поднимался тепловатый, пахнувший болотным газом и тлением пар. Уд властно покачивался в пяти сантиметрах от губ Викентия.

Зямзиков в ужасе отпрянул. За время совершения обряда церковь сильно переменилась: вся она была залита пурпурным светом. Из-под высокого свода с икон и росписей таращились странные существа. Викентий догадался, что это и есть покемоны. Судя по всему, хитроумный враг заманил Викентия в церковь и, приняв облик попа, обвел его вокруг пальца: вместо того, чтобы заклясть покемонов, он заставил свою жертву призвать их.