Криста Вольф - Кассандра

Оно вошло в силу. На месяцы сестра Поликсена стала женщиной, вызывавшей всеобщее восхищение. Этого она и хотела. То, что было наказанием для других, она совершила над собой сама. Среди прочего война принесла с собой и способы избавления от плода. И Поликсена, когда она открыла грудь греку, уронила маленький сгусток крови — ребенка Андрона. Торжествующе и бесстыдно она рассказывала об этом всем. Она свободна. Свободна. Никто и ничто ее не связывает. Вот так оно и было.

Я пошла к Анхизу. Сидевшие в кружок гости не разошлись. Мое подозрение оказалось справедливым. Здесь рабыни из греческого лагеря встречались с женщинами из города. Почему бы и нет? Теперь меня так легко не удивишь. Так я подумала. И тут они меня удивили. Ахилл, узнали мы, стал уклоняться от участия в сражениях. Значит, он держал свое слово. Я не могла поймать взгляд Поликсены. В греческом лагере появилась чума, ее послал бог Аполлон, объяснял Калхас-прорицатель: следует вернуть отцу ничтожную рабыню, которую великий Агамемнон рассматривает как свою часть добычи, — ее отцом по случайности оказался сам прорицатель. Разумеется, Агамемнон получил возмещение. Так не без вмешательства Калхаса, отца Брисеиды, нашу Брисеиду вырвали из-под власти Ахилла, владевшего ею все это время и тешившегося над нею, как он хотел, и передали великому флотоводцу Агамемнону. Он держал ее в отдельной палатке, рассказывала девушка-рабыня. И не приходил к ней ни днем ни ночью. Единственный, кто ее навещал, это ставший совсем седым Калхас. Когда я осмелилась спросить, как она, ответом был только долгий немой взгляд.

Меня знобило. До последней жилочки пробирал холод. Казалось, Анхиз знал, что со мной. «Эней возвращается, — сказал он тихо. — Ты уже знаешь?» Горячая кровь хлынула мне в лицо. Эней возвратился. Его корабль сумел пробиться к нам. Я снова жила. Но Эней был подавлен. Он оказался прочно втянутым в войну. Он принес надежду на подкрепление. Греков надо задержать во что бы то ни стало. Наши и их герои встретятся на поединках, настоящее единоборство, по правилам, с которым греки согласились. Вся Троя собралась на стене и смотрела на борьбу между нашим Гектором и Большим Аяксом, особое удовольствие было видеть, что неутомимая тренировка Гектора себя оправдала. Гектор Темное Облако был бойцом, способным помериться силами с любым, Гекуба с побелевшим лицом удалилась. Оба героя обменялись оружием, и глупейшие из зрителей на стенах захлопали в ладоши. Несчастливое оружие. Перевязь Аякса Ахилл, скот, использовал, чтобы зацепить Гектора, когда он тащил его вокруг цитадели. А меч Гектора послужил Большому Аяксу потом, когда он в приступе безумия покончил с собой.

События выскользнули из наших рук и обернулись против нас. Тогда мы стали придавать им чрезмерное значение. С какой расточительностью изготавливались для Гектора щит, меч, копье и панцирь! Не только лучшее, но и красивейшее оружие подобало ему. Однажды, когда в воздухе уже чувствовалось предвестие весны, я встретила Гектора у дверей оружейной мастерской. Не обращая внимания на следовавших за нами людей Эвмела, он подошел ко мне. Иногда достаточно одного разговора. Стало ясно, он наблюдал за мной. «Похоже, ты убегаешь от меня, сестра, — сказал он без упрека в голосе. — А ты знаешь куда?» Давно уже ни один вопрос не волновал меня так, как этот. Гектор. Любимый. Он знал, что ему недолго осталось жить. Я знала, что он знает. Что я могла ему сказать? Я сказала, что Троя уже не Троя. Что я не знаю, как мне справиться с этим. Что я чувствую себя как раненый зверь в ловушке, что не вижу выхода. Всегда, когда я думаю о Гекторе, я чувствую спиной край мраморной стены, к которой я прижалась, и запах конского навоза, смешанный с запахом земли. Он положил мне руку на плечо и притянул к себе. Маленькая сестра. Всегда одинаково. Всегда сверху вниз. «Наверное, ты не можешь быть другой, мы должны с этим считаться. Жалко, ты не мужчина. Ты могла бы сражаться. Поверь мне, иногда это легче». — «Чем что?» Мы улыбнулись.

Кроме нас говорили наши глаза. Что мы любим друг друга. Что мы должны попрощаться. Никогда Гектор, любимый, не захочу я больше быть мужчиной. Я буду благодарить те силы, которые определяют пол людей, благодарить за то, что я смею быть женщиной. Что в тот день, когда ты погибнешь, о чем знаем мы оба, я смогу не быть там, избегнуть того поля боя, где снова неистовствовал Ахилл, скот, после того как наши убили его друга, его любимца Патрокла. Новость с двояким смыслом. Разве не спасена теперь Поликсена? Она может оставаться вне игры. Юная рабыня Ахилла прибежала к Анхизу с искаженным от ужаса лицом. Брисеиду, нашу Брисеиду, чтобы утихомирить ее похотливого господина, Агамемнон собственноручно возвратил Ахиллу. И в каком она состоянии теперь! Девушка плакала. Нет, она больше не вернется туда. Делайте с ней что угодно. Арисба кивнула милой Ойноне. С нее, с этой юной рабыни, которую надо было спрятать, началась вольная жизнь в пещерах. Следующим летом я увидела ее снова — совсем другим человеком. И я была готова стать другим человеком, он уже давно пробуждался во мне среди отчаяния, боли и тоски. Первое его движение — укол зависти, когда, обняв за плечи рабыню Ахилла, Ойнона увела ее куда-то. А я? Спасите меня тоже, чуть не закричала я, но то, что мне суждено было пережить, я еще не пережила. В тот день, вся в холодном поту, на своем ивовом ложе, я знала — Гектор отправился на бой, я знала — Гектор погиб.