Олег Рой - Код личного счастья

Попрощавшись с подругой, Алена ткнула сигарету в пепельницу и вернулась к работе, а вместе с ней — и к своим невеселым мыслям.

…Алена никогда не понимала, почему ту ситуацию, в которую она попала шестнадцать лет назад, когда застала мужа с любовницей, так любят использовать в комедиях. Ровным счетом ничего смешного в этом нет. Все невольные участники подобной сцены чувствуют себя отвратительно. И ей, Алене, тогда явно пришлось хуже всех. Диана вела себя вызывающе, даже нагло, смотрела с таким презрением, будто это Алена была шлюшкой, связавшейся с чужим мужем, а не наоборот. Влад глупо улыбался, но хотя бы обошелся без идиотских реплик в стиле: «Подожди, я тебе сейчас все объясню, это совсем не то, о чем ты подумала». А Алена… Ей почему-то было в этот момент очень стыдно. За Влада и его дурацкую улыбку. За себя, наивную провинциалочку, позволившую так с собой поступить. И даже за Диану, которой чувство стыда было, похоже, незнакомо в принципе.

Она не устроила сцену, не закатила скандал, не стала выяснять отношения. Просто вернулась в прихожую, схватила сумочку и выбежала на улицу. Минут через двадцать позвонил Влад, и Алена взяла трубку. Он начал что-то говорить, но Алена его перебила.

— Не нужно ничего объяснять. Я ухожу.

И это не было сказано для красного словца, Алена действительно ушла. Вернулась к Дашке с Ларисой, провела с ними выходные, а в понедельник утром, когда Влад был в институте, приехала к нему домой и собрала свои вещи в те же самые спортивную сумку и старенький чемодан, с которыми когда-то пришла сюда. Из того, что было куплено на деньги мужа, взяла только мелочи — белье, недорогую одежду. И мобильный телефон — вещь, без которой, к сожалению, в современном мире не обойтись. Шубу, брендовые наряды и украшения Алена оставила. Демонстративно положила на подушку оба кольца — помолвочное и обручальное, отдала ключи лопающейся от злорадного торжества свекрови и навсегда покинула этот дом.

Хозяин кафе, где она когда-то познакомилась с Владом, готов был снова взять Алену официанткой, но возвращаться она не хотела — с этим местом оказалось связано слишком много воспоминаний. Она искала другую работу, через Интернет, так как, живя с Владом, научилась пользоваться компьютером. И сразу же после первого визита в интернет-кафе нашла неплохой вариант — сиделка с проживанием к интеллигентной старушке. Детей у Киры Ильиничны не было, а племянница жила на другом конце города и не могла (да честно сказать, и не стремилась) часто навещать тетушку, зато могла платить, чтобы кто-то присматривал за Кирой Ильиничной, восстанавливающейся после инсульта. Алена встретилась с обеими женщинами, понравилась им, и вскоре перебралась жить на Петроградку. А еще до этого позвонила Владу и попросила прийти в загс — подать заявление на развод.

Сначала Влад и слышать о разводе не хотел. Он обрывал Алене телефон, ждал ее с цветами у Дашкиного дома, опускался на колени и просил прощения. Даже, вспомнив период ухаживания, позвонил на любимый Аленин радиоканал, чтобы крикнуть на всю страну: «Алена, прости меня!» После этого она назначила ему встречу у дверей загса и прямо спросила:

— Ты можешь дать мне слово, что подобное больше никогда не повторится? Только, пожалуйста, не ври.

Влад замялся.

— Не знаю, — честно ответил он наконец.

Алена молча развернулась к мужу спиной и потянула на себя тяжелую дверь. Влад немного постоял, махнул рукой и пошел за ней.

Они заполнили бланки заявления и разошлись в разные стороны, так больше и не сказав друг другу ни слова. Через месяц Алена пришла в назначенный день одна. Влад не явился, но это было и неважно. Свидетельство о разводе ей все равно выдали. В нем значилась ее девичья фамилия — Рябова. Алене ее фамилия не нравилась, казалась некрасивой и напоминала о тех временах, когда «эти алкаши Рябовы» были на устах у всех соседей. Но фамилию Влада она не стала оставлять из принципа.

А еще через две недели Алена узнала, что беременна.

Проснувшись, Даша первым делом похвалила себя за силу воли. Вчера у нее хватило мужества всю вторую половину дня не подходить к компьютеру и не следить за числом голосов, которое вроде бы и росло, но как-то уж очень медленно. И потому в половине третьего, как только вернулся Руська (он ходил в гости к другу и немного задержался), Даша неимоверным волевым усилием заставила себя выключить ноутбук, убрала его от греха подальше в тумбочку под телевизором и постаралась вообще забыть о конкурсе. Выкинуть его из головы не удалось, мысли то и дело возвращались к пресловутому числу голосов, — но по крайней мере компьютер она больше не включала.