Олег Рой - Код личного счастья

Лариса готова была просидеть в вагоне-ресторане до утра, слушая мерный стук колес и предаваясь воспоминаниям, но в первом часу все посетители понемногу разошлись, и Лара тоже решила, что и ей пора честь знать — нужно же дать отдохнуть работникам ресторана. Без всякой охоты вернулась в свое купе, лелея надежду, что ее попутчики уже как следует накачались и завалились спать. Но не тут-то было. Посиделки продолжались, и Ларин приход вызвал у соседей по купе новый прилив оживления. Но она уже подготовилась к обороне и, решительно отказавшись, а точнее, просто отбившись от назойливых приглашений в компанию, залезла на верхнюю полку (хотя билет у нее был на нижнюю) и отвернулась лицом к стене.

Попутчики, поняв наконец, что Лариса не их поля ягода, отстали от нее и переключили все свое внимание на остатки выпивки. Их богатые запасы спиртного закончились только под утро. Когда пьяные разговоры о бабах, футболе, политике и ценах на бензин сменились мощным трехголосым храпом, шел пятый час утра. Лара держалась за голову и считала минуты до прибытия.

Она была уверена, что ни за что не сумеет уснуть в такой обстановке — но все-таки отключилась перед самой Москвой и проснулась, когда поезд уже стоял. Кроме нее, в купе никого не было, а за окном виднелась платформа вокзала. Очевидно, вредная проводница нарочно ее не разбудила. Заторможенная спросонья, Лара стала спускаться. Вдруг вагон дернулся, нога, которую она поставила на лесенку, соскользнула, Лариса потеряла равновесие и пребольно ударилась скулой о полку. Вагон качнулся еще раз, и Лара, испугавшись, что ее сейчас увезут куда-нибудь в депо, обулась, подхватила вещи и заторопилась к выходу.

На половину четвертого записалась соседка Антонина Николаевна. Ей было лет семьдесят, точнее, Алена не знала, а спрашивать считала неприличным, хотя общались уже давно, лет восемь, с тех пор, как Алена сняла квартиру в этом районе. Первый же раз пойдя в сетевой супермаркет неподалеку от дома, она познакомилась там с веселой старушкой из тех, что красят седину в бледно-фиолетовый цвет и ходят в забавной несуразной одежде. Разговорившись в очереди у кассы, они выяснили, что живут в соседних подъездах. Алена рассказала, что работает парикмахером на дому, и Антонина Николаевна этим заинтересовалась. Узнала расценку и начала ходить к соседке, радуясь, что у той дешевле, чем в салонах, а качество не хуже. За время их знакомства Антонина Николаевна почти не изменилась, разве что поддалась на уговоры Алены и стала краситься в более естественные цвета. А так оставалась все той же неисправимой оптимисткой и шутницей, всегда приходила с какой-нибудь забавной историей или новым анекдотом. Иногда Алена втихаря завидовала жизнерадостности старушки. Сама она последнее время все чаще хандрила и чувствовала, что у нее опускаются руки. Особенно после того, как у Ника начался этот проклятый переходный возраст.

Однако сегодня Антонина Николаевна не казалась такой веселой, как обычно. Соседка выглядела задумчивой, и мысли ее явно были не из приятных.

— Как вы себя чувствуете? — спросила Алена, забирая у старушки мокрое пальто и вешая его на вешалку. — Погода сегодня дрянь, да? Не то что вчера…

— Погода? — рассеянно переспросила соседка. — А, да… я и не заметила…

— Что-то случилось? — обеспокоилась Алена.

— Да так… — вздохнула Антонина Николаевна и наклонилась, чтобы снять боты. Алена поспешила подать ей новенькие тапочки, которые специально покупала для клиенток пачками.

Они прошли в комнату Алены, и соседка машинально уселась в кресло.

— Все как обычно, стрижемся-красимся? — уточнила Алена, накрывая ее пеньюаром.

— А? Ну да… Знаешь, я бы и не пришла сегодня, но раз записалась… Не хотела тебя подводить. У меня Леня заболел, — поведала Антонина, когда Алена начала разводить краску.

Леонидом звали мужа Антонины. Алена часто встречала его во дворе, одного или вместе с супругой. Он ей нравился — сухенький, интеллигентный, заметно постарше жены, но еще бодрый старик. Он всегда вежливо здоровался и любил носить шляпы. Настоящий старый петербуржец, которых с каждым днем, увы, становится все меньше и меньше.

— Почку ночью прихватило, — рассказывала Антонина. — Так он до утра ждал и меня не будил. Проснулась — а он по квартире ходит, за поясницу держится. Я говорю: что же ты, надо было сразу «Скорую» вызывать! А он: надеялся, что пройдет, не хотел ночью людей беспокоить. Деликатный он у меня… К утру не прошло, конечно. Вызвали врачей, а те даже смотреть толком не стали, сразу увезли в больницу, в Александровскую. Хотела с ним поехать — не пустил. Нечего, говорит, Тоня, тебе тащиться куда-то в такую рань, поспи лучше, отдохни… А мне какой отдых, когда он в больнице…