Наташа Королева - Мужской стриптиз

– Смотри, это Слава Полунин, наш человек, один из лучших мимов на планете!

Внезапно танцевальные па оркестра сменил глубокий органный хорал. Настя ощутила, как вместе со всем залом ее буквально приподнимает над креслом. А потом жадный луч поймал крошечную фигурку клоуна на велосипеде, тот взлетал все выше и выше, словно парил на вяжущих нотах субконтроктавы…

– Тебе понравилось?

Можно было не спрашивать. Она сидела, оглушенная, выпотрошенная изнутри.

– Ты будешь там. Только не в этом представлении, в следующем. Но ребята готовят не хуже…

Она кивала. Последние дни она почти непрерывно кивала, не успевая за лавиной информации, за сменой жизненных декораций, за гонкой с нарядами, документами, звонками.

– Я куплю нам квартиру в Москве… Настя, ты слышишь? Дай паспорт, оформлять буду на тебя.

– Делай, как ты хочешь…

– Ты даже не поедешь на нее посмотреть?

– Я тебе доверяю.

Тогда она доверяла безоглядно. Доверяла искренним слезам, которые он не постеснялся пролить при всех. Те слезы были дороже бриллиантов, дороже букетов роз, которыми позже заваливали номер, ведь эти слезы вызвала его настоящая любовь…

– Зачем ты это принес? Это очень дорого, я не смогу такое носить.

– Пусть у тебя будет. Ты должна быть самая красивая.

Пусть будут камни. Пусть будет все, она кивала.

– Тебе здесь надо сдать на права. В Америке каждый должен водить машину.

– Но у меня нет времени. Репетиции два раза в день…

– Мы найдем время. Это важно…

Она кивала. Тонула в его любящих глазах.

Но наступало утро, и вечерний настрой неумолимо оборачивался прозой репетиций.

– Марк, это не мое. У меня не получается.

– Все у тебя получится.

– Мы добавим тройной баланс с першами… Быстрый суетливый говор на французском, затем в ответ – такая же английская скороговорка.

– Марк, это не мой номер.

– Будет твой.

– У меня не получится. Зачем ты все меняешь? Зачем эти лестницы, зачем шесты?

Снова быстрый говор, жестикуляция, шумные яркие люди с белоснежными зубами. Настя терялась, жалобно искала глазами Потапова. Потапов присутствовал, и Владислав, и Арина, они продолжали слаженно лепить будущую звезду, но их тоже засасывало. Их перемалывало, увлекало, пережевывало, точно катился по головам громадный каток.

– Месье Паска считает, что нужно использовать подкидную доску…

– Месье Жиль предлагает летающую трапецию, тогда мы гармонично объединим со следующим номером…

– Месье такой-то готов отдать тех двоих русских, они показали эффектный подъем по шесту с партнершей на лобовом перше…

Впервые Настя увидела, как работают за рубежом соотечественники. Проклятый капитализм действительно вышибал пот, но в каком-то смысле артисты уставали меньше, чем на Родине. Здесь все друг другу улыбались, невольно перенимая западный стиль, здесь не спорили по мелочам, всем доставалось достаточно места и времени.

– А что, если плечевой перш на ходулях?

– А куда мы тогда воткнем велосипед?

– Пусть девушка едет навстречу, вниз. А ваши ребята одновременно начинают с балансирами и колесами…

Спустя неделю стало очевидно, что свежеслепленная громоздкая конструкция трещит по швам. Марк куда-то улетал, возвращался, бегал по номеру, вцепившись себе в волосы.

– Настя, у тебя впереди тур по Америке, Лас-Вегас, потом Берлин и Вена. Нельзя так легкомысленно подходить…

– Ты так говоришь из-за денег? Ты боишься, что много денег потрачено?

– Забудь о деньгах, забудь! – Он замирал, хватал ее лицо в ладони, прижимал к себе в порыве нежности. – Ты работаешь там, где собраны таланты. Ты сама звезда, скоро тебя будут встречать полные залы. Но здесь не самодеятельность, здесь все построено на жесткой дисциплине!

– Разве я дурака валяю? – Она совала ему под нос свои мозолистые ладошки, задирала кофту, демонстрировала синяки.

Он морщился, как от удара в поддых, опускался на колени, трогал губами ее ссадины.

– Радость моя, у меня иногда такое впечатление, будто в рабство тебя продал…

– Не в рабство… – Стоило мужу дать слабину, как и она мгновенно теряла пыл. – Не в рабство, я же сама хотела. Я очень счастлива, правда-правда. Но это мой номер, Марк. А ты присобачил меня к силовикам…

И поутихший спор заходил на очередной виток, словно распрямлялась туго сжатая часовая пружина. Менеджеры жаловались русскому продюсеру, находили его среди ночи на другом конце земного шара.

А в святая святых цирка, за стеклянной стеной, отделяющей тренировочную базу от управления, расхаживали те самые семеро, мозговой центр шоу. Впрочем, двое не суетились. Они вообще в цирке не служили, но получали от неугомонного Лалиберте серьезные деньги за генерацию новых идей. Они отсматривали сотни кассет с материалом, рылись в древних фолиантах, покрывали набросками тонны бумаги. Новое шоу подвергалось бесконечной шлифовке. В эту ночь на одном из шести больших экранов застыла в прыжке изящная черноволосая девушка, оседлавшая велосипед.