Татьяна 100 Рожева: Мужской стриптиз

Почему 100 Рожева?

Сторожева – это фамилия, под которой все «школьные годы чудесные» я подскакивала на щербатом стуле от фраз: «открываем страницу СТО…» и «вам дебилам, СТО раз повторять?» Зато теперь «СТО рож» – именно то, что Вы в этой книжке найдете. Надеюсь, Вам будет нескучно. Не зря ж я сгребала их в кучу! В рифму? Это случайно! Стихов не пишу. Я пишу «срисуйки». Сунула нос в чужую жизнь, срисовала и высунула. Нос в занозах, но это не останавливает пытливую меня, ибо нет ничего более увлекательного и непредсказуемого, чем живой человек. Никакой выпускнице литкурсов, ни на какой кухне не придумать того, что придумывает ЖИЗНЬ вне отапливаемых помещений и литературного образования.

В жизни – за каждой «рожей» своя, особенная история. А рож…ну Вы уже догадались… СТО!

Почему мужской стриптиз?

Я люблю мужчин. В этом уже неприлично сознаваться, смущенно розовея под голубым небом, но это так. Даже строгая оливье, я не могу отказать себе в удовольствии сложить из морковки и двух вареных яиц композицию «женское счастье» и помедитировать. Я люблю мужское тело, устройство мужских мозгов, вечный двигатель желания и небритые уши охотника, торчащие из самых безобидных комплиментов. Мне нравится путешествовать по планете «Мужчина» без скафандра и охраны. Интерес и презерватив – все, что я беру с собой в эти путешествия. Первое нужно всегда, второе – как правило. И еще я люблю слушать. Может, поэтому мне любят рассказывать. А, рассказывая, невозможно не раздеться. Душевно или физически.… Вспомните сами – когда открываешь душу, рука поневоле тянется к гульфику. И своему и собеседника…

Почему рассказы?

«Чем короче произведение, тем меньше вранья» – сказал кто-то из великих мужчин. В выборе жанра виновата правдивость повествования и принцип «один мужчина – один рассказ». Длинней или короче, эротичней или романтичней.… Все как в жизни. Мои инструменты познания личности – общение и секс. Узко, скажете Вы? А Вы прочтите! И если не Ваше мнение, то Ваши добрые читательские глаза непременно расширятся!

Ваша 100 Рожева

– Слушай, а кто этот симпатичный мужик с большими яйцами? Так смотрит на меня…, – спросила я у знакомой в тренажерном зале. – Знаешь его?

– Его тут все знают. А тебе лучше его не знать.

– Почему?

– Говорят о нем… много всякого…

– Ой! Интересно! И чего говорят?

– Ну, я слышала, что он порнушку снимает, с наркоманами связан, трепло страшное, ни одну бабу не пропускает, а потом трепет об этом на всех углах. В общем, человек – говно.… Не надо тебе его.

– А ты откуда все это знаешь? Сама знакома с ним?

– Сама – нет. Говорят…

Я незаметно сунула голову в дверь тренажерного зала. «Человек – говно» бродил среди тренажеров, весело болтая с тренером. Убранные в хвост густые черные волосы, стильные очки, широкие плечи, свободные штаны и нечеловеческого размера яйца. Близорукий Отец индейцев. Совесть и яйца нации.… Не может обойтись без очков, но явно обходится без трусов, а то бы парный мужской орган выглядел собранней. Почувствовав взгляд, индеец обернулся и, улыбнувшись, подмигнул мне. «Говно, да еще и наглое какое!» – смутилась я и прикрыла дверь, но зарубка на косяке в моем отделе эротических приключений была уже поставлена…

В следующий раз появившись в зале, «человек – говно» по прямой, то есть по кратчайшему расстоянию, направился ко мне.

– Привет! Ты когда закончишь? – Спросил он, словно мы старые знакомые и вчера виделись.

– Привет. Только начала. Часа через полтора.

– Отлично. Закончишь, набери меня, я буду ждать в холле.

– А слово «нет» тебе ни разу не говорили что ли? – Обалдела я от его наглости.

– Какое слово? «Неет»? – Переспросил он с акцентом, словно «нет» было словом из древнего иврита. – А что оно означает? – Он по-детски засмеялся, – тебя ведь Таня зовут?

– Да.

– А меня Сережа! Очень нравишься. И давно. Не откажешь в удовольствии угостить тебя чашечкой кофе? – Он застыл в умоляющем книксене.

«Вот говно!» – с восхищением подумала я и ответила почти равнодушно:

– Ну, жди…

– Запиши мой номер, плиз. Наберешь, я перезвоню, чтобы ты не тратилась.

Увидев меня в холле, он радостно раскрыл объятия:

– Наконец то! Радость моя! Пять минут только о тебе и думаю!