Татьяна 100 Рожева - Окно

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

На этом подоконнике можно было разместить кого-нибудь, если убрать не допитую бутылку французского вина и не начатую пачку презервативов. Правда, этот кто-нибудь ноги все равно бы не вытянул, потому что подоконник был широкий, но короткий. Ноги пришлось бы поджать к животу или лечь на бок. Лицом в комнату «кто-нибудь» увидел бы меня, стоящую у окна в новом белье из магазина Агент Провокатор. Увидел бы очень близко. На черном полупрозрачном – бархатные горошки, черные атласные вставки и ленточка цвета перезревшей фиалки. Красиво. Чуть маловат бюстик, но если не прыгать, грудь остается в рамках приличий. Лицом к окну «кто-нибудь» увидел бы дом песочного цвета постройки 50-х годов прошлого века с высокими узкими окнами и пристроенной снаружи шахтой лифта, похожей на прозрачный пенал с болтающимся вверх-вниз ластиком кабины. Сейчас ластик застрял на втором этаже. Дом представлял собой букву «П», в одной ноге которой я рассматривала в окно его другую ногу. Песочный оттенок дома и голубой треугольник неба радовали летним подбором цветов. Радость исходила еще и от пачки презервативов, которая очень скоро будет вскрыта и израсходована. Крепкий дядька средних лет и вышесредних возможностей минуту назад ушел в душ, сказав мне «я сейчас». Ковров он не любил, и его шаги по гулкому коридору в новых домашних туфлях прозвучали особенно многообещающе. Мы уже бывали у него. Но тогда была зима, тяжелые шторы закрывали подоконник, и мне не пришло в голову, стоя у окна, рассматривать вторую ногу его дома. Я представила, как она будет выглядеть вечером, когда солнечный песок стены превратится в тусклый холодный камень, а голубой треугольник неба в черную прореху. Высокие окна вспыхнут светом, и за ними начнется жизнь. Где-нибудь забудут зашторить окно, и станет видно, как замотанная женщина в фартуке отдирает котлеты от сковороды, или как мужчина с животом в майке нюхает подмышку, думая, что его никто не видит. Или, может, кто-то будет целоваться у окна, от счастья забыв закрыться? Забыв закрыться от счастья…

Ластик лифта в пенале дернулся и пополз вверх, потом снова вниз. Подъездная дверь хлопнула и из дома вышла пара. Мужчина и женщина. Он, полный, даже грузноватый, застегивал на ходу серое пальто, опустив лицо. С таким лицом сидят в президиумах. Большое, круглое, выражающее уверенность. Все равно в чем. Просто рафинированную уверенность. Женщина, или скорее, девушка, была заметно младше, в клетчатом черно-белом пальто, схваченным на талии широким черным поясом, и темном платке на голове. Она держалась на полшага позади мужчины.

«Точно не после секса эти двое», – почему-то сразу подумала я, и принялась разбираться, почему я так решила. Что такого не хватало в их внешнем виде и поведении, что помешало записать их в отряд только что совокупившихся любовников? Чего-то не хватало. Они, скорей всего, родственники, или она зашла по делу к знакомому адвокату / юристу / врачу. И он повез ее в контору, чтобы продолжить начатое. Или все же что-то между ними было? Но она не ожидала, она не за этим пришла, она думала, он «не такой»… Через секунду они исчезли в арке. Двор был небольшим. Я не успела отыскать «следы преступления».

Пейзаж в окне вернулся к безлюдью.

Из ванной комнаты послышалось художественное мычание с художественным пережевываньем слов: «Мммммм – мммм – ммм… вся жизнь потекла по весенним закооонааам…. теперь от любви не уйти никуда, не уйти никудааа. Нииикуудааа….» Странно, что так хорошо слышно. Квартира большая и вытянута в сторону, противоположную от ванной комнаты. Вероятно, дом 50-х годов других музыкальных произведений не распространял.

Я подумала о дядьке средних лет, шлепавшего сейчас босой волосатой ногой в такт гимну любви. В первый раз у меня было такое катастрофическое несовпадение в чувствах. Он, кажется, влюбился, а мне кажется, было совершенно наплевать на это. Не в этот раз, так в следующий, ну, или через следующий, я обязательно скажу ему, сделав страдальческое лицо: «Знаешь, нам надо остановиться.