Александр Мелихов - Заземление

Он улыбнулся так жалобно, что рука ее сама собой дернулась погладить его по щеке и удержалась лишь в самый последний миг. Но он поймал ее руку налету и заставил довести движение до конца. И она сопротивлялась не очень усердно. Но потом все-таки высвободилась, и он удерживать не стал.

И только когда Лаэрт встретил ее с фиолетовой шишкой под левым глазом, она так ужаснулась, что на время забыла о себе.

— Это кто тебя так?!.

— Сынок поучил. Считает, что мне нужно отвыкать от алкоголя, переходить на более легкие наркотики. Долг платежом красен, когда-то я его воспитывал, теперь он меня…

Он, кажется, пытался заболтать себя, но вдруг разрыдался как ребенок, со всхлипываниями, с какими-то неразборчивыми обрывками фраз… Он же еще и выпивши был по своему обыкновению.

И вот тут-то она и пала: как и тогда, на отслуживших матах, она начала лихорадочно утирать его слезы сначала ладошками, а потом губами. За эти годы слезы сделались еще горше. От него потягивало перегаром, но из-за этого ее жалость становилась совсем уж невыносимой: если падший ангел вызывает еще и брезгливость…

Она припала к его губам, как некогда пылкие христианки лобызали язвы прокаженных.

Она совсем не чувствовала, что изменяет Савику, он же и сам учил не придавать значения трению слизистых оболочек. Хотя слизистые-то они только для физики, а не для жизни и счастья.

Но счастья она не обрела, отнюдь. А вот любви в мире, кажется, стало капелькой больше.

Моя дорогая, горячо любимая девочка! Твой нежный образ неотступно стоит передо мной. Это сладкая греза, солнечная мечта, и я боюсь отрезвления. Если мы встретимся снова, я смогу преодолеть робость и некоторую натянутость наших отношений. Мы вновь окажемся одни в Вашей милой комнатке, моя девочка опустится в коричневое кресло, а я сяду у ее ног на круглую скамеечку. И мы будем общаться друг с другом… Ни смена дня и ночи, ни вторжение посторонних, ни прощания — никакие заботы не смогут разлучить нас.

Моя дорогая маленькая принцесса! Мое дорогое сокровище! Мое любимое сокровище!

И так четыре года, полторы тысячи раз. Хотя доктору Фрейду было уже под тридцать. Но сублимации все возрасты покорны, тогда-то он, наверно, и понял, на какие сентиментальные высоты способна занести подавленная сексуальность. Интересно, как он разряжался, — мастурбировал или ходил к проституткам?

Но головы все-таки не терял (хм, еще один фаллический образ? ими, если всюду их искать, просто все кишит, как у прежних христиан демонами).

«Что же нам нужно практически? Две или три комнатки, где можно жить, есть, встречать гостей. Печь, в которой всегда бы пылал огонь для приготовления пищи.

А каким должно быть внутреннее убранство жилья? Столы и стулья, кровати, зеркала, напоминающие нам, счастливым, о стремительном беге времени, кресло для приятных размышлений, ковер, помогающий хозяйке содержать пол в чистоте. Белье, изящно перевязанное лентой и уложенное в ящики шкафа; твое платьице нового фасона и шляпы с искусственными цветами, картина на стене, посуда для повседневного обихода и бокалы для праздничного застолья, тарелки и блюда да еще крохотная кладовка с маленькими запасами. Туда можно заглянуть, если сильно проголодался или неожиданно нагрянул гость. Большая связка ключей… Мелочи? Но все это приносит с собой радость и уют. Да, прежде всего, домашняя библиотека, ночной столик и лампа, чей мягкий свет располагает к доверительности и интимности».

Если бы они с Симой откладывали женитьбу, покуда не будет выполнен этот минимум… Тем более их папы-мамы… Да и в нынешней России остался бы, пожалуй, один отец Вишневецкий в кресле для приятных размышлений под антикварной лампой, располагающей к доверительности его неиссякаемую паству.

Да, завидую, завидую, и что?

Теперешняя церковь ему нехороша, слишком сближается с властью, а к прежней, которая пластом лежала под властью, почему-то претензий не было. А теперь во всех выступлениях у него через слово: любовь, любовь… Где нет любви, там не может быть и никаких духовных скреп, теперь он выращивает любовь прямо на дому. Много ли ее там произросло, неизвестно, но народная тропа к нему не зарастает, склочная кошатница с первого этажа уже осмеливается бурчать что-то неразборчивое. Она и по их с Симой поводу иногда отпускает какие-то реплики в сторону, хотя такого количества пациентов, как у Вишневецкого, ни одному психотерапевту и не снилось. Они там ведут какие-то душеспасительные беседы, даже вроде бы молебны служат. По новой принялись искать дорогу к храму, хотя все свои храмы клерикалы давно уже назад заполучили, да еще и чужие прихватывают.