Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

Подбежал и выключил, не доверяя бремя решения дистанционному пульту.

И тогда в притихшую комнату снова ввалилась пустота, вырабатываемая за окном – рекой, каменным мостом, пустынной набережной и огнями чужой жизни, способными вытащить и отправить под откос душу даже из самого закоренелого оптимиста.

Гагарин схватил модное полупальто, побежал ловить такси. Возле лифта снова столкнулся с Примадонной. Она посмотрела на него осоловелым лошадиным взглядом и не узнала.

Да и откуда было ей его знать?

На светский раут его привел Миша Самохин, переживавший очередную стадию романа с музыкантшей. Эпоха великого молчания, когда Самохин тенью следовал за скрипачкой, но в непосредственный контакт входить боялся, благополучно миновал. Где-то после Будапешта, скажем, в

Карловых Варах, Миша набрался мужества, подошел и спросил у скучающей перед концертом дамочки закурить.

Ну не смешно ли – преследовал ее по городам и весям, примелькался всем до последнего концертмейстера, чтобы вот так неловко перейти в

"активную фазу". Азиатка прыснула и вытащила тоненькую, дамскую. С ментолом. Представилась Таней. Самохин смотрел на нее, как под гипнозом, пока вела в отель, пока раздевала, целовала и гладила.

Стряхнул оцепенение в момент, когда оседлала и повела незнамо куда.

Видимо, в даль светлую.

В повседневности Таня оказалась весьма ловкой особой, совершенно не похожей на неземное и отстраненное существо, только не парившее над сценой. Курила, из-за чего голос давно сел, любила резкое словцо и была отчаянной неряхой. Плюс неуемная похотливость, с которой

Самохин на первых порах справлялся, но уже начинал (в шутку, разумеется) задумываться о подмоге.

Таня ввела Самохина в богемные круги пьяных поэтесс и голубых композиторов. Все они, включая непризнанных литературных гениев и звезд рекламных роликов, могли говорить только о себе. Сначала

Самохину все эти самовосхваления казались дикими, но, увидев, насколько легко Татьяна говорит о себе с ними в том же тоне, расслабился: значит, можно. Ну и привел сюда Гагарина.

Когда Гагарин стал официально богатым человеком, к нему потянулись разного рода умники и умницы. Вдруг приняли за своего. Ничего же не изменилось, айкью остался прежним, если что и выпирает, то только деньги, ан нет, оказывается, интеллект тоже измеряется купюрами. Их количеством.

Таня, хороводившая Самохина, решила во что бы то не стало записать пластинку. Разумеется, привлекли Гагарина, а кого еще? Точнее, пока еще не привлекли, лишь собирались, вот и протаптывали дорожки, подготавливали почву. Самохин, готовый на все, лишь бы угодить объекту обожания, рассыпался мелким бесом. Олег тогда еще не привык к подобному обращению, хмурился, но верил лести. Все мы люди, все человеки, и нет ничего слаще, чем продемонстрировать силу недавней ровне. Коллеги, и знает Самохина облупленным, столько всего в первой реанимации, парень он неплохой, почему бы и не?!

Вот и заманили на вручение какой-то премии, Олег даже не понял какой, театральной или литературной. "Премия престижа", как писала авторитетная газета, но какая разница, за книгу или за спектакль?

Ведь банкет начинается после церемонии вручения, интересной лишь цеховым фанатам и узколобым журналюгам. Выбирают, кипятятся, раздувают щеки, спорят, ссорятся, зарабатывают инфаркты и инсульты, а на банкеты приходит совершенно иная публика – блистательная, блистающая и не имеющая никакого отношения к информационному поводу.

Вот и сейчас, Гагарин во фраке, рядом Самохин и его музыкальная

Танечка попадают на праздник, когда все призы уже вручены и люди перетекают от стола к столу. Сейчас именно закуски – самое главное, голод уравновешивает и либералов и консерваторов, демократов и почвенников, представителей "властных структур" и операторов телевизионных каналов, которые хоть и при исполнении, но кушать тоже хотят.

Тем более что их "хозяева" – телевизионные звезды – уже разбрелись по банкетному залу и окружены поклонниками – у каждой ТВ-персоны, стоящей с задумчивой улыбкой, вьется рой людей, будто бы меньших ростом. Телелица воспитанно и задумчиво улыбаются, принимая знаки внимания, они знают, что все их знают, видели, идентифицируют.

Странно, но наше высшее общество и так называемая элита отныне сплошь состоит из узнаваемых лиц. И наоборот – стоит только проявиться в телевизоре, как начинают узнавать, и это оказывается автоматическим причислением к элите общества, к ее высшему свету.