Дмитрий Бавильский - Сделано в ССССР Роман с китайцем

– Я пью водку, – не замедлил отвести обвинения и на всякий случай обидеться Кипарисов. – Русскую водку. Only.

– У вас хороший вкус, Митя – примирительно начал Курапатов.

Но тот его быстро перебил.

– Каков мой план? Да очень простой…

– Il a y des dames ici, – шутейно пытается предупредить Митю дама с православным бюстом.

Но ее немедленно перебивает безапелляционный господин С-в, коротко стриженный колобок со знакомой всем физиономией (хитрые маленькие глазки, плавающие на его раздобревшей физиономии отца четырех детей, как жиринки в мясном бульоне) – ежевечерне он проповедует с экранов высшие ценности. Видимо, это и позволяет господину С-ву (его узнает даже Гагарин, который про телевизор и думать забыл – чем больше у человека денег, тем реже он припадает к экрану) судить обо всем с видом знатока. Что, отмечает про себя Олег, выглядит исключением, ведь обычно телевизионные не лезут в дебаты и отмалчиваются по сторонам – вот как, например, г-н С-дзе, стоящий с бокалом красного у концертного рояля, или луноликая Татьяна Ильинична, чей еженедельный телевизионный сарказм вошел у всех в поговорку. Но одно дело – стихия студии, где всегда есть помощник режиссера, телесуфлер и, в худшем случае, монтаж, и совсем иной коленкор – когда следует высказываться экспромтом. Пока все шумят и разглогольствуют, Татьяна

Ильинична поедает семгу, метая по сторонам яростные взгляды. Или она хочет, чтобы ее заметили и оказали респект, или, напротив, она злится на внезапно развившуюся булимию, заставляющую пожирать все, что находится на подносах.

– О каком православии вы говорите, – господин С-в возносит руки к хрустальной люстре. – Религия необходима для того, чтобы – не помню, кто сказал – наша служанка по воскресениям ходила на утреннюю молитву… Что такое православие, как не торговля воздухом? Я бы даже сказал воздушком… Посредники, торгующие чем? Вы только задумайтесь – верой…

– Что такое вера? – спрашивает г-н С-в и сам же себе отвечает: -

Ворованный воздух! Посредники, дорвавшиеся до самого святого… До внутренних процессов, руководимых человеком… Вот недавно московский градоначальник изловил одного шельмеца, обещавшего за небольшую мзду воскресить из мертвых несколько сотен замученных кавказских мальчиков. Шельмеца, разумеется, посадили за дело, однако же, спрошу я вас, чем сей прохвост отличается от нашего духовенства, обещающего второе пришествие, вечную жизнь души и рай на земле после второго пришествия? Когда восстанут все мертвые и начнется новая жизнь.

Почему одним можно иметь монополию на воскрешение, а другим нет? Да после такого обмана креста на вас нет! – Неожиданным сиплым басом обращается к невидимым священникам круглоголовый г-н С-в.

Оригинальностью речей самодовольный С-в производит революцию в самых заядлых спорщиках. Митя Кипарисов воодушевленно срывает очки и начинает протирать их салфеткой. Его глаза округляются, и он выдыхает, решив перещеголять популярную телефигуру:

– Совершенно с вами согласен, господин хороший, более того скажу, между понятием "религия" и понятием "фашизм" я уже давно ставлю знак равенства, "религия" это и есть современная версия фашизма, в гламурной его ипостаси, ибо… ибо… – И тут выхлоп буратины заканчивается, он хватает ртом воздух, словно бы не в силах переварить поступающий в него кислород, и этой паузой незамедлительно пользуется Ирина Мицуоновна. Ей не нравится, что г-н

С-в перехватил у нее инициативу и обратил внимание присутствующих на себя. Говорить о православии она не может, поэтому не находит ничего лучше, как еще более язвительно и иронично повторить свой вопрос.

– Так каков же ваш идеал, нигилистушка вы наш ненаглядный?

Мите явно не до того – он полностью находится под впечатлением своего последнего умозаключения и не в силах вернуться к началу разговора.

– J' adore les questions politiques! – от всего сердца воскликнула глубоко декольтированная православная особа, а нечесаная блондинка

(нечесаная, разумеется, по последней моде) кивнула ей молча и с пониманием.

Странное дело: все эти наши споры строятся таким образом, что каждая последующая реплика словно бы отменяет, затемняет все предыдущие.

Словно бы спорщики забывают, о чем недавно говорили, предыдущие аргументы напрочь стираются из памяти, главное – не останавливаться на достигнутом и продолжать громоздить одна на другую все новые и новые нелепости.