Елена Долгопят - Рассказы

Сел он так, что я его не видел. Мне тогда показалось, что он своими то ли подслеповатыми, то ли рассеянными глазами меня не заметил. Но сейчас я думаю, что меня, именно меня и только меня он и заметил, лишь вошел.

Темная бутылка с серебряным горлышком стояла на моем столе, солдаты маршировали по плацу, стояли на постах часовые, каменный шар связывал нас со всей вселенной. Как завершился наш завтрак, не помню.

Итак, пришла Новогодняя ночь, и я спустился в фойе с шампанским и казенным граненым стаканом. Лучшее кресло у батареи было занято. Капитан то ли смотрел телевизор, то ли дремал с открытыми глазами. Я сел в кресло рядом, поставил бутылку на пол. Я и в этот момент не задумался, почему капитан не дома встречает Новый год.

Минут за десять до полуночи я потянулся к бутылке и – почувствовал взгляд. Посмотрел в ответ и увидел, что глаза у капитана ясные.

– Давайте, – сказал я, – за встречу. Спросите у дежурной стакан.

– За встречу?

Он вернулся со стаканом, и мы уставились в телевизор, дожидаясь, когда ударят куранты.

Бой начался. Я выдернул пробку, разлил шампанское, и с последним ударом мы сдвинули стаканы.

– Холодное, – сказал капитан.

– Как должно.

Посмотрели, молча, в телевизор. Я долил стаканы до краев.

– Будем.

Он отпил и сказал:

– Интересно, что означает встретить Новый год с покойником?

– Что?

– Хотите, расскажу, как я вас убил?

Как ни странно, я все-таки военный, офицер, и у меня есть оружие. У меня есть даже ключ от оружейной. Как вы думаете, почему я – военный? Выбрал самый неподходящий для себя образ жизни, – форма, приказы, точность. Надеялся себя преодолеть и преодолел. Форму, приказы и точность. Я оказался сильнее всей этой машины, на моей стороне сама природа. Но вернемся к делу.

Как оно происходило.

Представьте: объект, ночная смена, самая полночь, – у меня страсть к романтике. Вы сидите в своем белом халате, близко наклонившись к экрану. Вы очень близко наклоняетесь. Лицо – освещено экраном. Звонит черный телефон, он от вас справа. Вы поднимаете трубку.

– Срочно спуститесь в бункер А-16, приказ офицера Свиридова.

Вы человек исполнительный, тут же подымаетесь и идете.

Что такое бункер А-16? Глубокий каменный подвал. Свет ослепительный. Вы входите как будто прямо в июльский полдень. В бункере стою я. Передо мной – стол. В руке у меня пистолет.

Пистолет наведен прямо на вас, вы только его и видите. Дверь за вашей спиной закрывается наглухо.

– Я вас не убью, – говорю я, – если вы исполните несколько нехитрых действий. Первое. Подойдите ко мне ближе.

Вы подходите.

– Прямо к столу.

Подходите.

– Опустите глаза.

Опускаете.

– Видите пистолет? Возьмите его. Осторожно, он заряжен.

Отступите на несколько шагов. Наведите. Так. Чуть влево.

Спокойнее. Стреляйте. Если вы не нажмете курок, я вас убью. На счет три. Раз-два.

Вы понимаете, что я выстрелю. Это не блеф. Нажмете вы на курок?

Думаю, да.

И вот, предположим, утром вас находят. Вы ничего не можете доказать. Смертная казнь, решит суд. Ночь с трупом и смертная казнь. Ничего, да? Мне понравилось.

Он поднял стакан с выдохшимся шампанским.

– Так что Новый год встречают два покойника.

– В общем, мне тоже понравилось. Занятно. Но хотелось бы чуть больше подробностей.

– Почему вы не сможете ничего доказать?

– За что такое наказание. Чем я перед вами виноват?

– У вас голова не кружится? У меня всегда от шампанского… Я попробую. Только с чего начать? Я люблю, когда начинают издалека. Знаете, такой долгий путь к центру, к сути, построение лабиринта, в котором хочется заблудиться навсегда.

Ветер сметал снег с крыши. Да, тогда тоже была зима. Я читал письмо из дома.

"Сынок, я подружилась с женщиной на рынке…"

Мать торговала по осени грибами. Я помню рыжие лисички на дощатом прилавке. Дождь стучит по навесу, пахнет хвойным лесом.

Леса у нас другие, чем здесь, здесь глухомань, а у нас лес прозрачный. Мы в нем странно заблудились однажды. Лет десять мне было, когда я уговорил мать взять меня на весь день в лес.

Встали затемно. Мать проверила, надел ли я шерстяные носки и майку под свитер. Вскипятила чайник на газовой плите в чулане, сварила два яйца всмятку. Мы позавтракали, поглядывая на часы с большим светлым циферблатом. В то время я уже сам умел их разбирать и чинить. Вышли мы в пять утра. Было тепло и влажно.

Темно, но видны прозрачные облака в небе.

До леса мы ехали в рабочем поезде. Такие поезда еще до войны ходили по нашим дорогам, вся страна в них качалась, солдаты, беженцы, мужчины и женщины, дети и старики, живые и мертвые.