Александр Мелихов - Роман с простатитом

Валуны, дополненные своими отражениями, парят в розовом пламени, словно просыпанная с небес гигантская картошка. Со своим морским инглишем я лишь правдоподобная имитация человека – через этот забитый шпигат никому не заглянуть в меня, здесь сквозь меня ничто никогда не будет просвечивать, здесь я – пятилетний вундеркинд: еще не научился разговаривать, а уже пишет частные производные! Когда я отмачиваю что-нибудь особенно морское, взрослые радостно хлопают в ладоши. Здесь все чудесные люди, добрые и чистые, как их аудитории и компьютерные библиотеки, они словно бы вовсе не замечают моей манеры при неудачном повороте резко выпрямляться и потихоньку щипать себя за бок. Не надо, правда, забывать, что и я заметно продвинул их работу: недорогая приставка к их “Вятке-812” позволит лет десять бесперебойно выпекать кирпичи для нового участка Вавилонской стены, идеально вписывающегося в их ландшафт, – возможны гранты, субсидии… Но, повторяю, они бы и без этого прекрасно ко мне относились. А о том, что я им сейчас не конкурент и в качестве постоянного сотрудника вовсе не нужен, – об этом лучше не помнить. У самого милого человека, если его разрезать, обнаружатся почки, кишечник и собственные интересы, а я нынче мудр: пока могу, избегаю изнанок.

А Хаос действительно на все способен: его прибой может слизнуть твоего ребенка, а может и выбросить выигрышный билет в спортлото. Санта-Клаус – или Пер-Ноэль, кто там у них тут, – моложаво-выбритый, облаченный по случаю летнего сезона в шорты и ти-шёт, предложил мне годовой контракт, чтобы я за это время слепил лабораторию, способную обойтись без меня. Жалованье предлагалось… сильно, конечно, меньше, чем своим, но для такого голодранца, которому тем более не нужна ни квартира, ни машина… У них тоже были свои бюрократические выверты: требовалось вступить в должность через пять минут, иначе все переносилось в неизвестность. К стыду своему, я почувствовал, что у меня старчески подергивается голова: “ни в чем себе не отказывая”, я смогу еще лет десять не задумываться о заработке – если, конечно, Хаосу с чего-то вздумается попридержать статус-кво. А за год еще что-то может подвернуться: за нынешнюю экспедицию я продвинулся в международных связях больше, чем за двадцать лет в питерском захолустье.

Покой, накапливавшийся в моей душе, затопил все окрестности, я шел, поглядывая на архитектурную мебель взглядом благосклонного владельца: придет умягченная Гольфстримом зима, а я буду все так же безмятежно шагать по чистому снежку в легких сухих ботинках

(в девяносто втором всю осень прочавкал с мокрыми ногами…) и твердо знать при этом, что ни завтра, ни послезавтра, ни послепослепослезавтра мне не придется ни ежиться от неловкости перед мамой, ни бодаться, ни рычать, ни втягивать голову в ожидании чужого рыка, и мама наконец перестанет корпеть над какими-то идиотскими балансами и – черт уж с ней – даст подзаработать тибетско-филиппинскому жулью, – и дочка… Тут уж, увы, не в деньгах счастье. Но по крайней мере… Оставить ее одну, взять сюда?.. На заочное… Теперь можно кататься хоть…

Соня! Как будто, скользя по паркету, ударился об стену. Но должна же она понять… есть ведь и профессии такие – полярники, моряки дальнего плавания… Однако, набирая ее номер, я подтянул все резервы сиропа и терпения.

Слышно было лучше, чем из России. Это уже не была печальная музыка – это был говорящий автомат, безнадежно простуженный еще на стадии проектирования. Марчелло арестован. Он косил язву желудка и перед рентгеном проглотил кусочек жеваной фольги. Но ему долго пришлось сидеть в очереди, и он, опасаясь, что прежняя

“язва” уже проскочила, проглотил запасную. В итоге две язвы светились на экране, а третья толчками двигалась по пищеводу. А если учесть, как он всех достал… Но это не телефонный разговор.

– А… а как у тебя с деньгами?.. – я имел в виду взятку.

Деньги она вложила в транспортное предприятие – владелец сидит в тюрьме, все счета арестованы. В одном из гаражей у него нашли труп, вдобавок подозревают, что он гонял грузы в Чечню – дудаевцам, естественно.

– А ты звонила?.. – я не хотел называть имя прокурора, но я выпивал и с начальником милиции, и даже один народный заседатель, возможно, зачел бы мне явку с повинной – кстати, и

Газиев в городе не последний человек, вроде даже чего-то там депутат…

– Ты же меня ни с кем не познакомил. Ведь я не твоя жена. – Это была мертвенная констатация.