Роман Сенчин: Лед под ногами

Обхватив гриф левой рукой, стал правой крутить колки. Струны слабели, обмякали одна за другой. Первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая… Ну вот. Теперь, если появится желание поиграть, придется сначала потратить час на настройку. Это наверняка остановит…

Засунул “Джипсон” обратно в чехол, застегнул молнию. Поискал глазами, куда бы спрятать. За шкаф. Поглубже туда. И забыть.

Снова сел на диван, взял пульт, включил телевизор. Почти не замечая, что там, на экране, стал переключать каналы. Заранее знал – ничего, что бы увлекло, не найдет. Но надеялся. И, как назло, задержался там, где какой-то старик в истертой каракулевой шапке, гневно дрожа нижней челюстью, читал стихи на митинге таких же, как он, стариков и старух:

…Ведь льгота – символ, знак почета,

Награда за почетный труд,

И торговать не смейте льготой,

Ее заслуженно дают.

И вам не стыдно популизмом

Такие льготы обзывать?

В угоду антисоветизму

На наше прошлое плевать!..

– О-ох… – палец продолжил давить на кнопку. Что-нибудь такое, какой-нибудь незнакомый, но классный фильм. Чтоб смотреть, не отрываясь, погрузиться в него, забыть об остальном. Или взять и сходить в кино? Прямо сейчас. Тут есть недалеко кинотеатр.

Чащин потянулся к пиву и тут же инстинктивно отдернул руку – зазвонил телефон. Домашний.

Спина похолодела, волосы словно шевельнуло ветром. И то, что восстанавливал в себе последние три дня, все самонастройки – все готово было рассыпаться… Кто это? Кто может звонить на домашний?

Обычно все звонят на сотовый… Да и вообще редко звонят… Димыч, кто еще… И опять начнется…

Чащин сидел и смотрел на старый дисковый телефон. Слушал однообразно резкие звонки… Но если не взять сейчас, он перезвонит еще. И так весь вечер. Когда ему надо, он не остановится… И Чащин поднял трубку.

– Да? – сказал коротко, сухо, готовясь при первых же звуках голоса

Димыча послать его – просто взять и послать подальше.

– Алло, Денис Валерьевич? – услышал в ответ хозяйку и обрадовался так, будто звонила самая прекрасная женщина:

– А-а, добрый вечер!

– Добрый вечер. Я вас не отвлекла?

– Да нет, нет, Лариса Константиновна! Все отлично! – Чащин не мог сдержаться, хотелось наговорить хозяйке ласковых слов. – Квитанции я оплатил…

– Это ладно пока, – как-то подозрительно легко перебила хозяйка. – Я по другому вопросу, Денис Валерьевич.

– Слушаю… – И мелькнула мысль: “Неужели еще повышает аренду?..”.

– Понимаете. – Вздох. – Я вам как-то уже говорила, у меня племянница, она в Липецке живет, Ольга. Очень хорошая девушка, муж у нее хороший, дочери три года… И вот тут она в гости приезжала…

Очень там тяжелая жизнь, вы бы знали, Денис Валерьевич!

– Да, да…

– Они хотят с мужем сюда перебраться. В Москву. И работа, тьфу, тьфу, тьфу, появилась, и условия… Во-от… Понимаете?

– М-м, – осторожно произнес Чащин. От этого “понимаете” стало не по себе.

– И ведь у меня уже возраст такой, что страшно одной оставаться. А я совсем одна в Москве. Ольга хорошая девушка, вообще у них семья хорошая… И она, и муж – учителя по образованию. Педагогический окончили… Я поговорила в школе нашей – нужны учителя… Боюсь сглазить, но удачно все складывается. Во-от… – Хозяйка замолчала и молчала довольно долго; Чащин не вытерпел и позвал:

– Алло, Лариса Константиновна.

– Да… Так вот, Денис Валерьевич, – заторопилась она, словно очнувшись, – я вас хочу поставить в известность, что до первого июня вам нужно квартиру освободить. Вы человек очень хороший, порядочный, и у меня к вам никаких нареканий, но, сами понимаете, обстоятельства так складываются…

Она что-то дальше говорила, успокаивающее и лишнее, но Чащин уже не слышал. В груди сжалось, надавило и лопнуло, как ударившийся об асфальт шарик с водой. И горячая волна изнутри окатила его, залила уши, глаза, заполнила легкие. Стало невозможно дышать. Чащин сожмурился, с усилием взглотнул.

– Алло! Денис Валерьевич, алло!

– Да, я слушаю… Я понял.

– Вы только не обижайтесь, пожалуйста. Я специально решила заранее, за два с половиной месяца, чтобы… Я тоже поспрашиваю насчет квартиры… Поспрашивать?

– Если не трудно…

– Все-таки страшно одной. Понимаете? Вот мы и решили… Вы уж меня извините – все-таки, конечно, привыкли. И я к вам привыкла.

– Хорошо, – еле ворочая языком, произнес Чащин. – Все ясно… К первому июня квартиру освободить.

– Да, Денис Валерьевич…

Он аккуратно положил трубку на рычажки. Посидел, глядя на палас.