Николай Куценко - Наваждение [сборник]

Он молча сидел в своей машине и курил сигареты, одну за одной. Тучи постепенно рассеялись, и на небе появились первые лучи солнца. Дождь ослабевал. Валентин завел мотор и тронулся вперед. Спидометр вновь стал отсчитывать километры. За окном мелькали зеленые кроны деревьев.

«Или со мной что-то не то, или с ней? Как теперь понять?» – думал он, а по его лицу ручьями стекали слезы. Но это были не слезы обиды, а скорее – растерянности. Он не знал, как дальше строить жизнь, не знал, кто может дать ответ на его вопросы, которых у него накопилась целая куча.

На обочине дороги стояла молодая симпатичная девушка. В одной руке она держала хрупкий дешевый зонт, в другой – тлеющую сигарету. Лицо девушки казалось одиноким и печальным. А главное – каким-то отстраненным и потерянным. Валентин вдруг почувствовал, что ей так же плохо, как и ему. И что, возможно, эта девушка и есть та, кто ему сейчас нужен. Что она поможет ему разобраться в себе. Что она – его лучший друг. Он повеселел, и решил ее подвезти. Остановившись в полуметре от девушки, он открыл правое окно и прокричал:

– Вам куда надо?

Девушка опустила зонт и, наклонившись к стеклу, спросила:

– Минетик не желаете?

– Чего?! – не понял Валентин.

– Минетик, говорю, не желаете? – спросила она и затянулась, выпустив дым тонкой струйкой.

Валентин сконфузился и, задумавшись, спросил:

– А это где? Покажете, если что, на карте? – и он улыбнулся ей: открыто и доверчиво.

– Вот мудак…, – прошипела девушка в сторону и отошла на обочину, – юморист бл*дь!

Валентин понял: он спросил что-то очень неуместное и глупое. А главное, он вдруг осознал – проблема в нем, а не в них – жене и незнакомке с обочины. Он развернулся и поехал обратно в город. Добравшись по первой платной клиники, он записался на прием к урологу. Немолодой толстый мужчина, в старых советских очках, спросил его:

– Жалобы есть?!

– Есть! – уверенно ответил Валентин.

– На что? – вяло продолжал доктор и открыл свою тетрадь.

– На все! Дайте мне что-нибудь для тестостерона и побольше!

– Что ж, это можно….

Валентин так и живет со своей женой. Год назад у них родилась вторая дочка. Но, поговаривают, что Валентина это не устраивает – он все ждет своего наследника.

Он подошел к зеркалу и внимательно осмотрел свое лицо. Грубые морщины, желтая сухая кожа, уставший взгляд и короткие русые волосы. Вот, пожалуй, и все, что он видел перед собой.

«Призрак, а не человек», – мелькнуло в его голове.

Затем он провел правой рукой по грубой щетине и на мгновение призадумался. В памяти опять всплыл горящий БТР, крики, затем тишина и халаты. Много белых халатов. А после – раненые. Они лежали повсюду, их крики доносились со всех сторон. Еще он вспомнил грубый прокуренный голос доктора, испуганное молодое лицо совсем еще юной медсестры, сжимающей в руках шприц, и яркие слепящие лучи солнца, проникающие в полевую палатку сквозь небольшое отверстие в стене. Ему очень хотелось пить, но воды почему-то не давали. Он хотел что-то сказать доктору, но изо рта вырвался лишь тихий сухой хрип и его никто не услышал. Затем опять наступила тишина, от которой стало страшно. Захотелось хоть кого-нибудь слышать. Он понимал, что кто-то там снаружи борется за его жизнь. И ему надо держаться за те немногие голоса, что он слышит, держаться за эту единственную ниточку, связывающую его с жизнью.

Он открыл глаза и понял, что сбрил уже половину щетины. Из нескольких порезов на правой щеке сочилась яркая алая кровь. Вдруг он услышал, что за его спиной кто-то тяжело дышит. За годы в разведке он научился чувствовать дыхание человека на расстоянии. Это помогло ему выжить – чеченцы подкрадывались незаметно, обычно в темноте, и порой только дыхание могло выдать их во мраке ночи.

– Опять видения…? – тихо спросила жена – симпатичная русская женщина средних лет с длинными русыми волосами и белым круглым лицом.

– Немного…, – выдавил он из себя, – Но уже проходит. Все хоро…

Внезапно он схватился за грудь правой рукой, там, где обычно расположено сердце, а левой – оперся на край раковины. Жена подскочила к нему сзади, обняла за плечи и прижалась всем телом:

– Дыши, миленький, дыши. Сейчас пройдет, Сереженька.

В ответ Сергей что-то прохрипел и повернувшись к ней, обнял. В его глазах стояли слезы, а красные капилляры окутали белки глаз.

– Сизый ведь тогда… прям в БТРе сгорел, а Муха… у него ведь уже семья была, – с трудом выдавил он, жадно глотая воздух.