Ирвин Уэлш - На игле

Рента усаживается рядом с двумя курицами. Охуительно чистенькие и всё такое. У этого рыжего говнюка со вкусом полный порядок!

— Эти места свободны до Дарлингтона, — говорит он.

Я выдёргиваю карточку брони, рву её и запихиваю обрывки себе под жопу.

— Они, бля, теперь свободны всю дорогу до Лондона. Я покажу этим блядям бронь! — говорю я, улыбаясь одной из курочек.

А что ещё мне остается делать: сорок монет за ёбаный билет! Совести у ребяток из «Бритиш Рэйлз» уже совсем не осталось, вот что я вам скажу! Рента пожимает плечами. Этот выпендрёжник напялил зелёную бейсбольную кепку. Окно открыто, и если этот мудак уснёт, её точно унесёт на хуй.

Рента начал прикладываться к своей водяре, и не успеваем мы доехать до Портобелло, как бутылка заметно пустеет. Этот рыжий говнюк совсем не дурак по части водки. Ну и ладно, если ему, мудаку, так больше нравится… я хватаю своего «Дж. Д.» и хорошенько прикладываюсь к бутылке.

— Поехали, поехали, поехали… — я говорю.

Рыжий говнюк только улыбается мне в ответ. Он бросает взгляды в сторону курочек, которые, типа, оказывается, американки. Единственная проблема с рыжим говнюком в том, что для базара с тёлками у него язык неправильно подвешен, хотя в том, что у него есть, типа, свой стиль, ему не откажешь. Но все равно до меня с Кайфоломом ему как до луны. Может, все дело в том, что у него брат, а у нас — сестры, поэтому ему негде было научиться обращению с тёлками. Если ждать, когда этот мудак сделает первый ход, то ждать придётся вечно. И тогда я подаю рыжему мудиле пример:

— Совести у ребяток из «Бритиш Рэйлз» уже совсем не осталось, а! — говорю я, толкая локтём в бок одну из тёлок.

— Пардон? — переспрашивает она. Выговор у неё, как у всех этих иностранцев, такой, что ни хуя не понятно.

— А откуда вы, типа, приканали-то?

— Извините, я вас не совсем понимаю…

Эти грёбаные иностранцы ни хуя не врубаются в настоящий английский язык, прикинь? Чтобы хоть что-то им втемяшить, приходится говорить громко, медленно и, типа, как говорят в высшем обществе.

— ОТКУДА… ВЫ… ПРИЕХАЛИ?

В этом весь прикол. Надутые хмыри вокруг нас начинают озираться по сторонам. Ох, не доедем мы до Лондона без драки, жопой чую!

— Гм… мы из Канады, из Торонто.

— Торонто. Так дружбана Одинокого Рейнджера звали, верно? — говорю я.

Курицы смотрят на меня и хлопают глазами. В шотландский юмор далеко не каждый может врубиться.

— А вы откуда? — говорит вторая курочка.

Две клёвые дырки и всё такое — вот что я, бля, скажу. Этот рыжий говнюк очень удачно выбрал места.

— Эдинбург, — говорит Рента, пытаясь говорить гладко, как пидор. Невъебенно общительный говнюк. После этого ответа его покидают силы, но тут вмешивается Франко, и лёд растоплен.

Курочки начинают тут же кудахтать о том, какой Эдинбург охуительно красивый город и какой там охуителъно красивый замок на горе над садами, и о всякой херне в том же роде. Эти ебаные туристы ничего у нас и не видят, кроме замка, Принсес-стрит и Хай-стрит. Типа, как когда тётушка нашей Монни заявилась в Эдинбург с целой кучей спиногрызов из какой-то сраной деревушки на острове у западного берега Ирландии.

Бабенка приковыляла в городской совет и попросила дать ей квартиру. А совет её спрашивает, где бы она хотела эту сраную квартиру, типа? А женщина говорит, я, типа, хочу дом на Принсес-стрит с видом на замок. Её ещё к тому же хуй поймешь, потому что она с детства базарит в основном по-гэльски, а в английский вообще слабо врубается, прикинь? Бедной дуре, когда она сошла с поезда, просто понравился вид этой улицы, ну и она думала, что весь этот сраный город выглядит точно так же. А эти бляди в совете заржали и дали старой корове, какую-то сраную хату в Западном Грэн-тоне, в котором ни одна пизда не хотела жить. Так что вместо вида на замок она получила вид на сраные газгольдеры. Вот как оно всё на самом деле-то бывает, если ты, конечно, не богатая пизда с морем бабок в банке и большим домом.

Короче, эти тёлки слегка с нами выпили, и Ренту совсем приплющило — я такие вещи жопой чую, я этого рыжего говнюка в любой день под столом перепью. А я ведь ещё бухал прошлой ночью с Лексо после того, как мы провернули одно дельце в Корсторфайне в ювелирном магазине. Так что я сейчас не в лучшей форме был, и мне гораздо больше хотелось перекинуться в картишки.

— Рента, доставай карты!

— А я не взял, — говорит он.

Я не мог поверить собственным ушам. Последнее, что я сказал этому мудозвону прошлым вечером на прощание, было: «Рента, возьми ёбаные карты!»