Ирвин Уэлш - На игле

— Тебе же хуже. Поверь мне — нет лучшего способа произвести впечатление на девушку, чем подарить ей духи. Цветы быстро вянут, а шоколадки стоят слишком дешёво, чтобы кто-то придавал им значение в наше практичное время. Впрочем, я не обижаюсь.

Тут Джеймс Парфюм с улыбкой открывает свой «дипломат», словно от одного вида этих бутылочек с мочой мы переменим своё мнение.

— Впрочем, грех жаловаться, у меня сегодня удачный день. Твой приятель Гроза Ринга, в частности. Я столкнулся с ним в пабе «Куст» пару часов назад. Он уже прилично накатил. Он мне сказал: «Продай мне какие-нибудь духи, и я порулю к Кэрол. Я вел себя с ней как последнее говно, и сейчас самое время немного побаловать её». Он купил у меня целый набор, вот оно как.

У Гэва челюсть так и отвалилась. Он сжимает кулаки и трясёт головой в благородном негодовании. А Джеймс Парфюм направляется в бар искать новые жертвы.

Я заглатываю содержимое моей кружки.

— Давай попытаемся отловить Грозу Ринга прежде, чем этот мудак пропьет все твои деньги. Сколько ты ему дал?

— Пару сотен, — говорит Гэв.

— Во тупица, — хихикаю я в ответ.

Не могу удержаться, нервы совсем никуда стали.

— Надо мне головку подлечить, — пытается под держать тон Гэв, но ему так и не удается выдавить из себя улыбку.

Видно, скорее всего потому, что улыбаться здесь особенно нечему.

— Как дела, Нелли? Хуй знает, сколько времени я тебя не видел, пизда такая, — говорит Франко с улыбкой, обращаясь к Нелли, которая выглядит довольно нелепо в костюме, поскольку лоб её украшает татуировка в виде острова с одинокой пальмой, а шею обвивает вытатуированная змея.

— Жаль, что встретились по такому печальному, типа, поводу, — рассудительно добавляет Нелли.

Рентой, который проходит мимо, направляясь к группе, состоящей из Элисон, Кочерыжки и Стиви, позволяет себе слегка улыбнуться, услышав первую типичную для похорон фразу за день.

Подхватывая тему, Кочерыжка говорит:

— Бедный Мэтти. Вот ведь хуйня какая, типа, вышла, прикинь?

— Это мне намёк. Я ни за что не развяжу, — говорит Элисон, которая, обхватив себя обеими руками, всё равно дрожит от холода.

— Мы все вымрем один за другим, если не возьмемся за голову. Ясно как хуй, — признает Рентой. — Ты ещё не сдавал анализы, Кочерыжка?

— Эй… ну не надо, чувак. Сейчас не время об этом базарить. Похороны Мэтти и всё такое.

— А когда время, если не сейчас? — спрашивает Рентой.

— Ты должен, Дэнни. Обязательно должен, — умоляет его Элисон.

— Возможно, лучше не знать. Я в смысле, типа, что это за жизнь, когда знаешь, что у тебя СПИД? Как Мэтти в свои последние дни…

— А что Мэтти? Когда он и знать не знал, что у него СПИД, разве у него жизнь была? — говорит Элисон.

Кочерыжка и Рентон кивают головами в знак молчаливого согласия.

Внутри маленькой часовенки, примыкающей к крематорию, пастор толкает краткую надгробную речь. Мэтти у него сегодня далеко не первый покойник, так что он особо не распинается: несколько дежурных фраз, пара гимнов, одна-две молитвы — и щелчок выключателя отправляет труп в камеру сгорания. Ещё несколько покойников — и у попа смена закончится.

— Для тех из нас, кто собрался сегодня здесь, Мэттью Коннелл играл в жизни различную роль: кому-то он приходился сыном, кому-то — братом, кому-то — отцом, а кому-то — другом- Последние дни жизни Мэттью были наполнены страданиями и горем, но нам следует помнить истинного Мэттью — любящего молодого человека, полного огромной жажды жизни. Талантливый музыкант, Мэттью очень любил играть для своих друзей на гитаре…

Рентой боится встретиться глазами с Кочерыжкой, который сидит с ним рядом на скамье, потому что его разбирает нервный смех. Бездарнее гитариста, чем Мэтти, Рентой в жизни не встречал. Репертуар, который тот мог сыграть с достаточной сноровкой, сводился к «Блюзу придорожной забегаловки» из репертуара «The Doors» да паре песен «Clash» и «Status Quo». Он мучительно пытался выучить рифф из «Рокеры из Клэш-Сити», но так и не смог. Тем не менее Мэтти обожал свой «Фендер Стратокастер»: это было последнее, что он продал из своего имущества. Он за него держался даже тогда, когда усилитель давно уже был обменян на героин. Бедняга Мэтти, подумалось Рентону. Знали ли мы его толком? И вообще знает ли любой из нас толком хоть одного человека?

Стиви больше всего хотелось очутиться за четыреста миль отсюда в своей лондонской квартире вместе со Стеллой. Это была их первая разлука с тех пор, как они начали жить вместе. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Как он ни пытался, он не мог вспомнить, как выглядел Мэтти: вместо этого ему постоянно представлялась Стелла.