Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Это же просто ангел! Второго такого праведника во всем мире не сыскать…

«Про меня, что ли?» — насторожился реб Шимен и замедлил шаг. А еврейка продолжала:

— И Ципеле праведница.

Реб Шимен заскрипел зубами, черная борода дернулась, как живая. Он зло посмотрел на женщин, еле удержался, чтоб не плюнуть. «Суки, дуры старые, — проворчал он себе под нос. — Чего они вообще сюда приперлись? Сидят, кости перемывают. Ципеле у них праведница, видите ли!» Реб Шимен вошел в синагогу, остановился у двери. Горели поминальные свечи. Евреи читали псалмы, молились об исцелении ребе. Меламед привел на молитву детей. Реб Шимен поискал глазами своих людей, тех, что познатней и побогаче, но все они, похоже, остались на постоялых дворах. Он дернул себя за бороду, прикусил губу. И чего они тут бормочут? Никто не живет вечно, даже пророк Моисей умер… Реб Шимен прошелся по синагоге. Сколько лет он готовился к этому дню! Тысячи писем написал. Лично принимал каждого хасида, всех помнил в лицо и по именам, помнил, у кого какие нужды и желания. Его жена, Менихеле, присматривала за женщинами. Реб Шимен не сомневался: ему нет равных во всем Царстве Польском. А для синагоги сколько сделал! Перестроил микву, приказал укрепить камнями фундамент, крышу залатал. Взвалил на себя все заботы, все трудности, все дела! Брат, реб Мойшеле, сидит себе в Чмелеве. Мать, дай ей Бог здоровья, уже стара. Иска-Темерл целыми днями свои книжки читает. Всем руководит он, реб Шимен. А они про какого-то Йойхенена! Кто он такой? Бездельник, дурачок, слабоумный. Из него ребе как из Шимена министр.

— Здравствуйте, реб Шимеле!

Реб Шимен вздрогнул.

— А, это вы, реб Гудл? Давно приехали? Рад вас видеть.

— Спасибо. Нет, только что.

— Где остановились?

— Как всегда, у Авигдера на постоялом дворе.

— Понятно. Как родные?

— Слава Богу.

— Помню, у вашего Пини что-то с ногой было.

— Реб Шимеле все помнит! Слава Богу, лучше. Как ребе себя чувствует?

— Эх…

Реб Гудл Бендинер — не Бог весть какая шишка, но реб Шимен немного прошелся с ним по синагоге. Реб Гудл был невысок, коренаст и сед как лунь. Лицо — багровое, как у мясника. Он и правда торговал скотом.

— А что врачи говорят?

— А что они могут сказать? Если время пришло, ничего не поделаешь.

— Да, реб Шимеле, это верно. Как это написано… Э-э-э… В общем, не помню. Одно скажу, реб Шимеле: что за отец у вас, а! Вот это праведник! В нашем поколении таких больше нет!

— Вы так думаете?

— И еще скажу: яблочко от яблони недалеко падает. Таких, как ребе, больше нет, и таких, как реб Шимен, тоже больше нет!

«Это мой человек», — подумал реб Шимен. Он наклонил голову.

— Реб Гудл, а что люди говорят?

Реб Гудл Бендинер понял, куда клонит реб Шимен.

— Смотря какие люди. Настоящие хасиды на нашей стороне. Старший сын — это старший сын. Сколько таких реб Шименов среди евреев? О Йойхенене тоже поговаривают.

— А что с него взять? Во-первых, молод еще. Во-вторых, он сам не хочет быть ребе. Не заставлять же силой! В-третьих, у него изъян в семье.

— Конечно.

— Что они в нем нашли? Целыми днями сидит, Талмуд изучает, а что еще ему делать? В шинке, что ли, танцевать?

— Согласен с вами, реб Шимеле.

— Реб Гудл! Неудобно вас затруднять, но если услышите какие-нибудь глупости, вмешайтесь, вставьте свое слово. Дайте понять, что Йойхенен и не хочет, и не может, не для него это. А я им не пустое место. Они что, думают, я уступлю кому попало? Дураки!..

— Непременно, реб Шимеле. Я тоже не так прост, все понимаю.

— Ну, попозже увидимся. Оставайтесь здесь, после вечерней молитвы ко мне заглянете.

Разговор кончился. Реб Шимен подошел к полке, взял книгу и, не открыв, поставил обратно. С тех пор как отец заболел, реб Шимен перестал спать ночами, потерял аппетит, сильно побледнел. Он не ходил, но бегал, так что цицис [113] Цицис (цицит) — кисти, которые, согласно Торе, евреям положено носить на краях одежды. развевались. Слух обострился, зрение стало, как у орла. Он прекрасно знал, что враги хотят его отодвинуть и усадить на трон Йойхенена. Ну, ничего, как бы не так! Еще посмотрим, кто кого. Йойхенен станет ребе не раньше, чем у Шимена вырастут волосы на ладони. Он посмотрел на свою правую руку и увидел, что линия жизни прерывается на середине. Но ведь он читал в одной книге, что гадание по руке — это колдовство, идолопоклонство. Над евреями созвездия не властны…

Когда ребе слег, Йойхенен стал заниматься не в синагоге, а наверху, у себя в комнате. Слишком много хасиды вокруг него крутились, делали намеки, реб Шимен бросал злые взгляды. Мать смотрела на Йойхенена с жалостью, у нее был такой вид, будто она готова в любую секунду сплюнуть от дурного глаза. До Йойхенена дошли слухи, что его хотят сделать ребе, но он твердо решил, что этого не будет. Во-первых, кто он такой, чтобы унаследовать место деда? Его одолевают греховные мысли, вожделение, гнев, гордыня, уныние. Во-вторых, будь он даже достоин, он не может перейти дорогу дяде, реб Шимену, который много лет верно служил своему отцу. Для реб Шимена это будет как плевок в лицо. Нет, Боже упаси. Йойхенен помнил, что говорит Гемора: лучше сгореть в печи для обжига извести, чем унизить человека. Все вместе и болезнь деда, и досада реб Шимена, и перешептывания за спиной заставило Йойхенена бесповоротно принять решение. Еще недавно все было хорошо: он прилежно учился, горячо молился и был совершенно чужд гордыни — источника всех грехов. И ясно ощущал, что идет правильной дорогой. Теперь же он начал скатываться вниз. На молитве в голову лезут всякие глупости. Читает Талмуд и не понимает, о чем говорят мудрецы. Стал реже ходить в микву. Даже при чтении «Шмойне эсре» злое начало берет в нем верх. Йойхенен хватает себя за пейсы и дергает изо всех сил, подкладывает в сапоги горошины для самоистязания. Талмуд он теперь изучает не сидя, а стоя. Разобрав страницу, читает псалмы. Отворачивается от окна, чтобы не смотреть на солнце, на сад, на птиц, чирикающих среди ветвей. Вот они, птицы, выполняют Божью волю. Они не стремятся к власти. Все, что им нужно, это горстка корма да капля воды, чтобы петь Всевышнему хвалу от рассвета до заката. А он, Йойхенен, хочет подняться над своими братьями, стать ребе. Кто знает, может, он вообще выполняет заповеди лишь для того, чтобы возвыситься над другими? Сердце наполнено честолюбием, тело — вожделением. «Хорошо деду, — думает Йойхенен. — Скоро предстанет перед Господом. Он и сейчас больше на том свете, чем на этом, его душа накрепко связана с будущим миром». Йойхенен раскачивается над книгой. Спаси меня, Отец Небесный, помоги, плохо мне! Он подходит к шкафу и вынимает с полки книгу, написанную дедом. Открывает на середине и вглядывается в страницу.