Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

«К чему это он?» — подумала Клара.

— Мой милый граф, на этот вопрос ни вы, ни я не сможем ответить.

— Хочу рассказать вам, что уже давно лежит у меня на сердце. Я мало знаком с еврейской верой. Заглядывал в Ветхий Завет, но не знаю… Как это?.. Забыл. Меня с детства приучали относиться к еврею как к низшему существу, врагу, антихристу. Но теперь я на многое смотрю по-другому. Я знаю, что и прусские, и французские евреи сражались на последней войне и даже проявляли героизм, но никогда два еврейских войска не выступали друг против друга. Евреи разобщены, но какая вера без единства? Как могут враждовать дети одного Бога?

— Вы говорите, как друг и защитник евреев. Наверно, это графиня так на вас повлияла.

— Отнюдь нет. Мы с ней никогда не говорим о религии. Мариша — так я ее называю — стала правоверной католичкой. Трагедия евреев в том, что они учат своих сыновей, но совсем не обращают внимания на дочерей. Мне рассказывали, что этот, забыл название книги, запрещает обучать девочек религии. Не вижу в этом логики. Я бы сравнил еврея с человеком, который строит дамбу, но оставляет в ней щель. Как в истории про Шейлока. У еврея отбирают дочь, и он вынужден начинать все сначала. Есть, кажется, какая-то птица, которая делает подобную ошибку. Я где-то об этом читал, но точно не могу вспомнить. У каждого создания есть свой изъян, кардинальный изъян.

— Я вижу, граф, вы много читаете и размышляете.

— Нет, просто люблю копаться в себе. Не хочу отбирать у пани время, так что буду краток. Иногда я думаю, что было бы гораздо лучше, если бы не моя жена приняла мою веру, а я принял веру своей жены. Это исцелило бы мою совесть и, возможно, примирило несчастного отца с дочерью и внуком.

На последних словах у Люциана задрожали колени. Он совсем не был готов к этому разговору. Он думал об этом в Варшаве, но здесь, в Ямполе, о своей идее не вспоминал и вдруг высказался. Он снова выкинул такое, чего сам от себя не ожидал. Клара посмотрела на него с холодным любопытством. Сняла с пальца перстень, опять надела.

— Мой милый граф, если бы муж узнал, что вы носитесь с такими планами, это стало бы для него большим утешением. Но мне кажется, что вы не учли практической стороны. Все же вы, простите, несколько наивны. Известно ли вам, что в России христианам запрещено принимать еврейскую веру? И потом, если даже вы станете евреем, ваша жена останется католичкой. Кроме того, для этого необходимо… Что ж, мы оба взрослые люди. Необходима одна довольно болезненная операция. Вы, конечно, можете уехать за границу. Но давайте не будем себя обманывать: вы никогда не будете выполнять всех законов, которые мы, современные светские евреи, вынуждены отбросить. Я сама борюсь со своим мужем. Если бы я его слушалась, то ходила бы с бритой головой. Мы не могли бы сидеть тут вдвоем, это грех, нужно, чтобы присутствовал кто-то третий. Вы верите в эту чепуху? Можете представить себе, что такая дикость — от Бога? В Германии евреи избавились от фанатизма, но начинается война, и местные евреи считают немецких гоями. Это правда, что евреи не учат своих дочерей, но где женщина найдет время изучать запутанные талмудические законы? Учатся, учатся и ничего не знают. Даже раввины не могут прийти к согласию. Здесь, в Ямполе, так называемые хасиды фактически изгнали раввина — он отец Азриэла, свекор сестры вашей жены. Теперь он живет в Варшаве, очень бедствует, но не хочет принимать помощь от своего свата, потому что тот женат на мне. Я, по их понятиям, трефная. И вам хочется в это влезть? Что вы от этого выиграете? Никто не возвращался с того света и не видел истины своими глазами.

— Я бы принял только то, чему учит Ветхий Завет.

— Не знаю, чему он учит, но все это слишком тяжело, и для евреев вы все равно не станете праведником. Простите, граф, может, то, что я скажу, прозвучит для вас как оскорбление, но, клянусь, я говорю из лучших побуждений. Я старше вас, и мы, можно сказать, родственники, я испытываю к вам чуть ли не материнские чувства. Наверно, вы питаете иллюзию, что мой муж невероятно богат и, если вы заключите с ним мир, он осыплет вас золотом. Граф, пожалуйста, не перебивайте меня и не обижайтесь. Мы беседуем с глазу на глаз, и я могу сказать вам правду: все имущество моего мужа фактически принадлежит мне. Я вышла за него не ради денег, но я должна себя обеспечить, потому что его дети, особенно Шайндл, видят во мне врага. И при первой же возможности будут рады вышвырнуть меня на улицу. Но ситуация такова, что как раз они у меня в руках, а не я у них. Я умнее их всех, вместе взятых, и к тому же образованнее. Если кто-нибудь и может что-то для вас сделать, то это я, а не мой муж.