Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Ни минуты здесь не останусь! — крикнул реб Менахем-Мендл. — Конец света! Не иначе как Мессия вот-вот придет…

— Что ты будешь делать в Варшаве? У нас там даже жилья нет!

— Ничего, Бог поможет…

Тирца-Перл вытерла фартуком слезы. Она понимала, что муж прав. В Ямполе она давно не видела ничего, кроме людской злобы и огорчений. И Миреле останется тут старой девой, ей и так уже двадцать два. Тирца-Перл не может на улице показаться. Бог даст, в Варшаве и правда будет лучше. Жена и дочь принялись собирать вещи. Уложили белье, чулки, талес — все, что необходимо мужчине. Подумали и решили, что Миреле должна поехать с отцом. Только поедут они не сегодня, а завтра. Там Азриэл, он поможет найти квартиру. Миреле пошла попрощаться с Шайндл. Увидев золовку, Шайндл бросилась ей на шею и разрыдалась.

— Уже все знаешь? — спросила Миреле.

— Поверить не могу, поверить не могу! — повторяла Шайндл. — Он меня убивает, без ножа режет!

И она снова залилась слезами.

Когда Шайндл немного успокоилась, Миреле рассказала, что они с отцом едут в Варшаву. Шайндл опять расплакалась.

— Я тоже здесь не останусь! Ни дня!

— У тебя ведь ребенок.

— И Йоселе с собой возьму. Лучше голодать, чем жить под одной крышей с мачехой!..

Калман как раз уехал в лес, кроме Шайндл, дома оставались только две служанки, еврейка и христианка. Через пару дней должен был приехать Азриэл, у него начались летние каникулы, но Шайндл пошла на вокзал и отправила ему телеграмму, что приезжать не надо. Ее приданое было вложено в отцовское дело, она получала проценты, кроме того, Калман каждую неделю давал Шайндл на домашние расходы, так что ей удалось скопить почти двадцать пять рублей. Шайндл хранила их в тюфяке. Теперь эти деньги оказались очень кстати. Шайндл даже смогла одолжить пять рублей Миреле, чтобы у той было хоть немного денег на первое время и она купила себе в Варшаве платье или шаль.

Шайндл все-таки решила не оставлять дом без присмотра и послала мужика за Калманом, а сама начала собираться в дорогу. Калман вернулся из леса испуганный. В передней он наткнулся на корзину и сундук дочери.

— Куда собралась? Пожар, что ли?

— Отец, я уезжаю в Варшаву. С ребенком.

Калман посмотрел на дочь исподлобья.

— Ты что, сдурела?

— Я не хочу тут оставаться!

— Ну, не хочешь и не надо. Никто не держит.

— Тесть тоже уезжает. И Миреле.

— Что это вы все бежите, как от чумы?

— Отец, ты и себя губишь, и нас!

— Слышал уже! Хватит!

— Ты ведь потом пожалеешь!..

— Жалеть — это не в моих привычках, — сердито ответил Калман.

Бесконечные слезы Юхевед, обвинения Майера-Йоэла, несдержанные слова Шайндл вызвали у него досаду на дочерей. Он, Калман, вырастил их, выдал замуж, дал приданое, содержит зятьев. Зелда, царство ей небесное, не хотела, чтобы Шайндл выходила за Азриэла. Но едва Шайндл намекнула, что парень ей нравится, как он, Калман, тут же пошел к раввину ее сватать. А как только Калман захотел свой дом, семью, немного счастья и покоя, ему сразу стали совать палки в колеса. Да кто они такие? Праведники тут выискались. Нет, они просто дрожат за наследство. Боятся, что у Калмана, Боже упаси, родится еще несколько детей. Все должно достаться только дочкам и зятьям, а он, Калман, пускай надрывается на тяжелой работе. О чужих и вовсе говорить нечего. Ямполь так бурлит, что страшно на улицу выйти. Уже пытались через раввинский суд отобрать его товар. Самим-то от своей зависти не тошно? Калман шагал по прихожей. Корзина оказалась у него на пути, и он отодвинул ее сапогом. Чего им надо? Чего разорались? Если он и делает кому хуже, то себе, а не другим. Интересно, как родственнички поступят, если он, Калман, умрет? Закопают и забудут. Это не забота о нем в них говорит, а зависть. Мало он городу помог? Все построил на свои деньги: синагогу, богадельню, кладбище забором обнес, раввина содержит. А чем ему за это платят?.. Калман повернулся к Шайндл.

— Решила ехать, так поезжай.

— Да, отец. Я тут не останусь.

— Скатертью дорога!

— Мне деньги нужны…

— У тебя муж есть. Пусть он тебя и содержит!

Калман вышел, хлопнув дверью. Он поднялся в спальню и заперся на цепочку. Слишком много он пережил за последние дни. То, что князь согласился продлить аренду, только если компаньоном будет Клара, — страшное унижение. Калман понимал: Клара добилась этого, чтобы держать его в руках. Были минуты, когда он хотел плюнуть на поместье, на Клару, продать известковые разработки и уехать в Палестину или вообще куда-нибудь к черту на рога. Но Клара клялась, что это придумал князь, а не она. Чего ему Калману, бояться? Когда они поженятся, все будет принадлежать ему. Она плакала, смеялась, уговаривала и, в конце концов, его убедила. Теперь все решено. Калман женится на ней в шабес-нахму, свадьба будет в Варшаве. Он обязуется вложить в их общее дело двадцать тысяч рублей из дохода с известковых разработок. Клара, со своей стороны, вносит четыре тысячи приданого. После смерти Даниэла Каминера все так и так отойдет ей. Калман станет настоящим землевладельцем, поселится в замке. Он построит синагогу, будет заниматься благотворительностью и ездить на горячие источники. И расквитается со всеми врагами…