Евгений Попов - Веселие Руси [рассказы]

Протокол одного заседания

СЛУШАЛИ:

Проснулся около шести. Сунул ноги в тапки на войлочной подошве. Бессловесно щурился в темноту. Включил освещение. С неудовольствием обнаружил на чистой крахмальной наволочке гадость. Желтое пятнышко слюнки…

Резкая горячая вода благородит кожу ночного тела, а из души вымывает остатки мутного вязкого сна. Покойник прилично выбривается швейцарским лезвием, массирует тугие щеки огуречным лосьоном… Чудно посвежевший, упругий, розоватый, он отправится на кухню, чтобы поджарить себе на завтрак быстрый антрекот.

Антрекот выйдет славный — сочный, чуть с кровью, а сон ему снился мерзкий. Будто некий писатель схватил его, как вошь или бабочку, схватил и страшно мучает, разглядывает в микроскоп, требует, чтобы он позировал для омерзительного цветного фото с участием Ольги Александровны, орально-генитальный секс, влага женского оргазма крупно. Покойник умоляет писателя: «Оставьте меня в покое,» говорит, как отвратительны ему бесстыдные задумки и что подло приплетать сюда Ольгу Александровну. Писатель разозлился, откинулся в кресле и брякнул: «Простите, разговаривать больше не могу. Занят. Вас описываю. Потрудитесь удалиться!..»

— Вон! — услышал покойник. — Вон, он, сука, работать не хотит, а деньги хочете получать? — тупо лепетал в форточку скрытый гнилой голос, принадлежавший непременно дворнику. Покойник вышел на улицу.

Дворник действительно скреб весенний тротуар, но в данный момент отдыхал и мочился в дерево. Застегнув штаны, он приветливо поздоровался с покойником и сказал, что к вечеру все больницы будут калеками полные, потому что днем таяло, а с утра прихватило. Покойник, не оспаривая прогноза, лишь настойчиво рекомендовал трудящемуся сыпать как можно больше речного песку и печной золы на лед этот убойный — тротуара, проезжей части дороги. Дворник соглашался с ним.

А в Центральной научно-исследовательской лаборатории горной металлургии уже который месяц бушует гражданская война между секретарем партбюро Зворыкиным и непосредственным начальником покойника, заведующим секцией материального стимулирования по металлу, содержащемуся в добываемой руде, Шириковым (Юрий Федотович). Уныло^ечальна и глубоко язвит душу русского человека картина бедствий гражданской войны: в лаборатории каждую неделю устраиваются партийные и профсоюзные собрания, на бойцов и военачальников пишутся анонимные и авторские письма, заявления. Шириков Юрий Федотович лично сам много раз ездил по следам командировок Зворыкина (Петр Романович) и собрал против партийца значительный компрометирующий материал, где, в частности, фигурировали разбитое стекло ресторана «Усть-Каменогорск» (г. Усть-Каменогорск Восточно-Казахстанской обл.), обезображенные при постыдных обстоятельствах кровать и постель в гостиничном номере гостиницы «Красноярск» (г. Красноярск). В секции Ширикова обнаруживается диверсант Зворыкина — бурят Пирхасов, кандидат технических наук, спешно заувольнялся из секции и пытался прихватить с собой толстую дерматиновую тетрадь, плод его исследований по материальному стимулированию. Тетрадь отбирали, Шириков лично сам велел вязать Пирхасова (Базыр Аполлонович) полотенцами и лично сам это делал, гневно откидывая свободной рукой ниспадающие волосы прически «полубокс». Бурят кричит и показывает царапину на пальце, утверждая, что сейчас пойдет в экспертизу и «снимет побои». Горячие сердца! Покойник не участвовал. Он молча сидел за служебным столом и морщился.

А ведь были Юрий Федотович с Петром Романовичем друзья не разлей водой. Вместе выпивали, вместе посещали вечерние занятия университета марксизма-ленинизма, вместе, семьями, ловили раков. Однажды Петр Романович Зворыкин сказал на открытом партийном собрании: «Что-то плоховато у нас, товарищи, со стенной печатью. Стенгазеты выпускаются нерегулярно, не ко всем праздникам, печать — главное оружие партии…» «Нет, — сказал Юрий Федотович Шириков, — печать — важнейшее орудие партии, и я как редактор стенгазеты „За кадры“ ответственно заявляю, что со стенной печатью у нас дело обстоит хорошо. Стенгазеты выпускаются регулярно, ко всем праздникам. Но, к сожалению, товарищи, у нас в коллективе есть ряд товарищей, от которых ни за что не добьешься заметок в стенгазету. Хотя, товарищи, они по занимаемому положению, обязаны вести за собой коллектив и первыми показывать образец, быть запевалами…» При этом Юрий Федотович смотрел на Зворыкина, отчего тот сильно покраснел и стал перекладывать с места на место машинописные листы заранее приготовленного проекта решения. Так началась война.