Ион Деген - Наследники Асклепия

Так вот, об английском профессоре, после лекции которого мне почему-то не захотелось участвовать в ужине. Правда, кое-что эта лекция мне дала. Профессор ловко фехтовал лазерной указкой. Красная точка луча точно останавливалась в нужном месте рисунка или таблицы. Глядя на эту завораживающую красную точку, я думал о своей старенькой указке. Из сентиментальных побуждений я привез ее из Киева. Пластмассовая, пусть и изящная, но допотопная указка, с которой я должен танцевать, порой удаляясь от микрофона в случаях, когда приходится пользоваться им. Кроме того, должен признаться в порочной слабости — я неравнодушен к техническим новшествам. Следовало бы, конечно, вспомнить, как ответила девица на замечание подружки о том, что сейчас модно выходить замуж девственницей: «За модой не угонишься». А я все-таки угнался и стал владельцем лазерной указки.

Да, но почему я пренебрег ужином? Фармацевтическая компания не ограничилась только приглашением на банкет профессора из Англии. Рекламировать так рекламировать! Кроме рекламы своего лечебного товара в буклетах, компания на плотной мелованной бумаге разрекламировала и самого профессора-лектора. Из рекламы я узнал, что ученый муж автор пятисот научных публикаций. Профессору не больше пятидесяти лет. Предположим, что врачом он стал двадцать пять лет назад. Следовательно, в среднем он выдавал на гора по двадцать работ в год. А если учесть, что в первые годы после окончания медицинского факультета не особенно публикуешься, то в последующие годы количество работ было просто невероятным. Я вспомнил статью из «Не нового хирургического архива» о влиянии половых желез на мышление и творчество врача, и подумал, какой величины должны быть эти железы у профессора. В течение лекции я внимательно рассматривал его брюки. Нет, ничего необычного не заметил. Зато в самой лекции заметил, что профессор не знает анатомии. Например, говоря о переломе лучевой кости в типичном месте и красной точкой лазерного луча, показывая типичное место, ученый муж неоднократно упорно называл это место кистью. Ладно, допустим, что профессор не ортопед и даже не хирург, а эндокринолог или терапевт, занимающийся вопросами обмена. Но знать разницу между предплечьем и кистью все-таки следовало, даже не написав пятисот статей. А ведь это только один пример «перлов», которыми была украшена лекция.

Статьи я начал писать почти сразу после окончания института. Правда, под ними я не подписывался. Статьи я писал для других. И диссертации. Я каялся по поводу того, что протащил сквозь экзамен по нервным болезням своего товарища по группе. Как же я должен каяться по поводу того, что создавал профессоров?

На первом году моей врачебной деятельности ко мне обратился симпатичный врач, уже окончивший ординатуру. Он попросил, чтобы я оформил его диссертацию. Материал, представленный им, вызвал у меня, мягко говоря, замешательство.

— Понимаешь, — сказал я ему, — из этого ничего нельзя соорудить. Нельзя сравнивать результаты, например, двух канализаций по Беку с тридцатью восьмью фиксациями тавровой балкой.

— Ион, ты просто собери все в диссертацию.

— Но такую диссертацию даже не примут к защите.

— Ты напиши. Дальше — мое дело.

Я написал. Как за эту муру человек получил степень кандидата медицинских наук, даже сейчас, зная о коррупции, протекционизме и прочих прелестях в Совдепии, понять не могу. Он стал старшим научным сотрудником. Не знаю, как возникла его докторская диссертация. Но он сделался профессором. Мы оставались приятелями. Повторяю: он был симпатичным безвредным человеком.

Однажды ко мне в стационар поступил патологически склочный больной. У нас была медицинская сестра — сошедший с небес архангел. Когда она заходила в палату, начинали сиять лица даже у самых мрачных больных. Он и с ней сумел поскандалить и довел ее до слез. Как-то во время моего обхода он заявил, что не доволен лечением и требует консультацию профессора из ортопедического института. Я никогда не противился желанию больного получить второе мнение. Тем более — в этом случае. В ту пору я еще не был доктором медицинских наук. Но положение не изменилось, даже если бы был.

Больной пригласил профессора, которого в свое время я сделал кандидатом медицинских наук. Случилось так, что тот вошел в палату, еще не повидав меня. А когда я присоединился к нему, консультация уже шла полным ходом с назначениями, абсурдность которых не поддается описанию. Я попросил профессора прервать консультацию и пройти со мной в ординаторскую якобы для того, чтобы познакомить его с результатами некоторых исследований. В ординаторской я содрал с него шкуру. Прежде всего, я продемонстрировал ему абсурдность его назначений. Он был вынужден согласиться. Затем я напомнил ему то, что он забыл, возносясь на должность: ни чины, ни звания не заменяют знаний. А знаний у него не было, нет и не будет.