Сухбат Афлатуни - День сомнения

— Логика есть всегда. Просто их, логик, много. И не у каждой был свой Аристотель.

— А-а, ты все еще философ! — Аллунчик пошатнулась, схватилась за крышку бара.

— А ты, кажется, уже алкоголичка.

— Нет! Не алкоголичка! — Аллунчик захлопнула бар и потрясла кулачком.

— Тихо! — шикнул Триярский, заметив на экране возвращение Бештиинова.

— …кучка выродков, посягнувших на нашу Автономность, действовавших по Указке Террористических Сил и Религиозного Мракобесия, — тамадил Бештиинов.

— Якуб не был религиозным мракобесом! — всхлипнула Аллунчик.

— …суд состоится сегодня же, гласно, с соблюдением всех демократических процедур и наблюдателей… в Доме Толерантности…

— Упс! А как же концерт, национальные песни и пляски? — подскочил Эль.

— … с кратким обращением к народу выступит наш Правитель…

Серый Дурбек выдержал государственную паузу…

— Дуркентцы! Я буду говорить на одном из рабочих языков ООН, чтобы скорее ввести в курс международную общественность, которая, как известно, внимательно следит за нашими преобразованиями.

— Интересно, ей самой известно, что она за ними следит? — спросил Эль.

— Нехорошо смеяться над политиками… — нахмурился Триярский. — Аполлоний, наверно, в последний момент речь накатал, с русского перевести не успели.

Аполлоний служил пресс-секретарем Серого Дурбека, и был многократно увольняем то за незнание областного языка, то за пьянство. После чего в кресло Аполлония садился юноша стерильной трезвости, с прилежно забытым русским и безупречной родословной. Через месяц юноша уже мог составить вполне приличный, не лишенный лаконизма текст — им, как правило, было заявление об уходе. В пресс-секретарском кресле снова возникал Аполлоний.

— Когда я в детстве трудился простым садовником… — начал Серый Дурбек.

Триярский помрачнел: еще утром юный Дурбек полировал гелиотид и кричал «Пиряжки-и!» Видимо, детство с чайными розами и живой изгородью пригодилось из биографии одного из заговорщиков, приглянулось…

Телефон.

— Алло-оо… — мяукнула в трубку Аллунчик, — Да-аа… — Протянула Триярскому.

— Меня? Гм… Параллельный телефон есть? В той комнате? Эль, беги туда и следи за разговором, — скомандовал шепотом.

Странность звонка, наконец, дошла и до Аллунчика — она убавила телек и с тревогой посмотрела на Триярского.

— Руслан-эфенди? Служба безопасности «Гелиотид Инвеста». Нам вас рекомендовали, необходима ваша консультация. Наш юрист сегодня занят. Дело срочное, будет вознаграждено. В тринадцать ноль-ноль вас будут ждать на проходной. Вас привезет Лева, он в курсе.

— Как вы меня нашли?

— А работка такая: находить кого надо, где надо и когда надо… Короткие гудки.

— Учитель, это ловушка! Ехать нельзя… — влетел из соседней комнаты Эль. — Давайте лучше на время… втроем… ляжем на дно. Я знаю несколько классных подземных ходов….

— А я знаю несколько классных систем прослушивания. Так что делись своими планами потише, — Триярский посмотрел на определитель. — Гм, номер действительно заводской. Аллунчик, принеси, пожалуйста, «Кто есть кто»… Да, которую Якуб. Та-ак… Пройдем по алфавитному индексу… Завод «Гелиотид Инвест». Директор, замдиректора… главный менеджер, замменеджера, замдиректора по духовности (гм!)… ага, вот. Старший юрисконсульт — Фидоев Шароф Шарофович. Так…

Сверился с блокнотом:

— Сходится: господин Фидоев действительно сегодня очень занят… освободится, думаю, не раньше, чем лет через десять.

— Учитель!

— Руслан… если и ты пропадешь, я не выдержу.

— Я взялся вести твое дело, Аллунчик. И они это знают. Иначе, с какой стати мной бы заинтересовались? Следовательно, это как-то сцеплено с Якубом, и я должен ехать. Сейчас я спущусь и минут десять потолкую с твоим боди-гардом — шофером. Эль, расспроси пока нашу гостеприимную хозяйку поподробнее, куда она вчера этого мерина отправляла… Минут через десять спускайся вниз — едем.

Лева уже ждал его, докуривая и разогревая мотор.

— Подожди, — Триярский опустился на заднее сидение. — Едем позже: здесь ведь недалеко… Я слушаю тебя. Вспомнил?

— Сзади сели? За физиономией моей слежку вести… Психологи! (со злобой отвернул зеркальце в сторону). Не вспомнил ничего. Ничего не было. Так едем?

— Не было? Тогда отдавай деньги, которые ты сегодня у хозяйки…

Шофер взвился… тут же осел — в затылок уперлось что-то металлическое.

— Это вам гаденыш этот… наплел?