Ананта Мурти - Самскара

— Опять заело? — хихикнул Путта.

— Играет рыба, бежит вода, стоит, глядит на все- скала.

— Здорово! — восхитился Путта. — Отгадал! А меня, между прочим, с детства Угадайкой звали. Путта Угадайка! Я загадок этих знаю!.. На всю дорогу хватит, вот посмотрите.

И Путта далеко отбросил окурок.

Гаруда, Лакшман и другие шли целый день по жаре и только к закату добрались до Дурвасапуры. Чем меньше оставалось до аграхары, тем медленней они двигались, но, увидев, что на крышах нет грифов, облегченно прибавили шагу.

— Сбегаю взгляну, как там скотина, — пробормотал Лакшман. — Я вас догоню.

— Сначала обрядом нужно заняться, а домашними делами после, — сурово одернул его Гаруда.

Лакшман не посмел возразить.

Брахмины приблизились к дому Пранешачарии, приготовляя в уме слова соболезнования.

Около дома валялись дохлые крысы.

Из дома никто не откликнулся.

Переступить порог ни один не решился — в собственные дома тоже было страшно войти. Брахмины тихонько пошли обратно. Аграхара выглядела какой-то ненастоящей, оцепенело замершей. Брахмины сгрудились в кучку, не зная, что дальше делать.

— Обряд… — раздался чей-то голос.

Никто не шелохнулся. Каждый представлял себе дом Наранаппы, разложившийся труп.

— Пранешачария у речки, наверно, — нашелся Гаруда. — Подождем его.

— Нет времени, — возразил Лакшман. — Давайте пока приготовимся к похоронам.

— Дрова! — сказал один.

— Придется манговое дерево спилить! — откликнулся другой.

— Гореть плохо будет… — усомнился третий.

— У Наранаппы во дворе наверняка дрова есть, — сообразил Лакшман. — Может, хватит…

— А не хватит, так с твоего двора возьмем, — поддел его Гаруда.

Дров у Наранаппы оказалось маловато.

— Чандри! Чандри! — заголосили брахмины.

Никто не отозвался.

— Да она наверняка удрала в Кундапуру. Погубила всю деревню и смылась, потаскушка!

— Ладно. Делать нечего. Несите каждый по вязанке дров, — распорядился Гаруда. — Каждый. Ясно?

Брахмины один за другим потянулись цепочкой по тропе к месту сожжения с вязанками дров на головах. Все было готово, а Пранешачария так и не возвращался.

— Вынесем тело? — робко спросил один.

— Пускай сначала Пранешачария вернется, — предложил Гаруда.

— Верно, — поддержал Лакшман.

Брахмины старались не смотреть на двери дома Наранаппы.

— Не надо спешить, — решил Гаруда. — Придет Пранешачария и скажет, как и что делать.

— Подождем, — согласились брахмины.

Они развели огонь в большом глиняном кувшине, притащили бамбук и занялись приготовлением носилок. Ждали Пранешачарию.

Часам к трем Пранешачария и Путта вошли в Мелиге и направились к пруду. Лесная тропка вывела их на разбитую проселочную дорогу, и в Мелиге они явились густо покрытые красной пылью. Путта сразу влез в пруд, умылся, вымыл ноги и с удивлением заявил:

— Что ж такое? Говорили-говорили, а я вам так ничего про себя и не рассказал.

Умываясь, Пранешачария вдруг подумал, что в Мелиге его легко могут узнать! Он рассердился на себя за то, что опять боится. Одно хорошо, думал он, здешние брахмины — из секты смарта, то есть не свои. Скорей всего, его вообще не заметят в праздничной суматохе. Но все-таки если он действительно решил сделаться другим человеком, то откуда опять страх? Страх сам по себе-чувство естественное, когда есть причина бояться. А тут что? Нужно обязательно докопаться до корня и вырвать этот корень. С каким царственным бесстрашием Наранаппа жил с Чандри на глазах у всей аграхары! А он? Будет жить с Чандри и прятать от людей лицо? Хорошо получится, ничего не скажешь!

— А вы вот, конечно, думаете себе: и что он все время болтает, ну и зануда, думаете. Я объясню. Вы все больше молчите, а сами без людей все равно не можете. И вам поговорить с кем-то надо. Человек вы тихий, но вам достается, — Путта бодро утирался, — сами скажите, правильно я угадал или нет. Я по лицу вижу — правильно. Вы не подумайте, я не из низких. Каста наша, малера, вам известно, что за народ: отец брахмин, ну а мать, сами знаете, кастой пониже. Мой отец- чистый брахмин, а с матерью жил лучше, чем другие с законными женами живут. Меня брахмином воспитывал, даже обряд с надеванием шнура устроил. Пожалуйста, смотрите.

Путта вытянул из-под рубашки шнур, без которого брахмин не брахмин, и удовлетворенно объявил:

— Потому все мои друзья брахмины. Так, нам пора. Он перепрыгнул через плотинку на улице и засмеялся:

— Они меня правильно зовут: Путта Говорун. Два прозвища у меня — Угадайка и Говорун. А что? Я с людьми люблю.