Тоби Литт - Песни мертвых детей

Мы видели светлые волосы Эндрю, так похожие на наши, видели, как болтаются его руки. Мы слышали его никчемные протесты.

— Три! — гаркнул генерал-майор и далеко-далеко забросил Эндрю над темно-зеркальной поверхностью Озера.

На мгновение выгнутая дуга, казалось, подхватила Эндрю в своей верхней точке, словно он постиг невозможное: искусство полета. Но затем он ухмул вниз. Вонзился, рухнул, шлепнулся в темную воду, уйдя под нее с головой. Все мы неоднократно побывали в Озере — как добровольно, так и нет. Поэтому зловонное чмоканье не стало сюрпризом для Эндрю, как и густая пучина, какая-то слизь и мешанина непонятных предметов, как и дно, которое упруго вцепилось в его пальцы.

Сюрпризом была, однако, вода, которой он захлебнулся. Вернейший признак того, что он тонет. Эндрю не чувствовал вкуса воды. Все его чувства сосредоточились на одном вопросе: где верх? Внутри этого вопроса прятался еще один вопрос: я выживу? И еще: я умру?

Эндрю открыл глаза в слабой надежде увидеть солнце, свет, искру. Но вода вокруг была равномерно и неумолимо черна. Болотные яды уже жгли нам глаза. (Будучи Командой, мы были с Эндрю, хотя стояли на берегу рядом с человеком, швырнувшим его в воду. Мы чувствовали каждый его толчок ногой, словно находились внутри Эндрю. И мы видели, как его ноги в сандалиях мелькают у поверхности воды, как он крутится где-то на дне, отчаянно стремясь вынырнуть. Эта наглядная картинка паники прекрасно соответствовала нашему, его состоянию.)

Питер подошел к краю Озера, собираясь кинуться в воду.

— Нет. Погоди, — остановил его отец Эндрю. — Так урок лучше запомнится.

Питер замер. Мэтью сделал шаг вперед и встал рядом. Мы как никогда чувствовали свое единство.

(Пол сидел за столом у себя в спальне и сосредоточенно сдирал болячку на правом локте. Содрав корочку, он положит ее в одну из своих Сберегательных банок, у него уже собралась целая коллекция — с наклейками: «ногти», «ушная сера» и «сопли». Даже Пол в тот момент ощутил непонятное беспокойство.)

Наконец одна из рук Эндрю что-то нащупала. Мы увидели, как ладонь с надеждой высунулась из воды Озера, точно оживший меч-экскалибур. Рука отчаянно цеплялась за воздух, который был жизнью. Мы чувствовали, как Эндрю пытается заставить тело подчиняться. Хотя бы голову. Рот. Ноздри. Переместить голову туда, где уже находится рука. И ни в коем случае не выпускать из руки воздух. Иначе вместе с ним улетучится и жизнь. А жизнь ведь так ярка в тот момент, когда она готова оборваться. Глядя на судорожные движения Эндрю, мы подумали, что, наверное, впервые наблюдаем смерть. В его последних движениях чувствовались жуткие намеки на судороги. В этих движениях было что-то неестественное, наводящее на мысли о предсмертных конвульсиях. В наших мыслях Эндрю тоже угасал, умирал. То, что находилось в воде, превратилось в животную энергию. Наши желания отныне занимала не Жизнь, но Выживание.

— Ладно, — сказал отец Эндрю, переводя наши мысли в слова. — Достаточно.

Он оттолкнул нас, и мы ощутили — в его массивности, в его силе — уверенность, что Эндрю выживет и вернется к нам.

Ботинки его отца целиком ушли под воду, и тут затылок Эндрю коснулся поверхности воды и замер. Эндрю больше не дергался из стороны в сторонy. Мы сосредоточились на том, чтобы он распрямился, вытолкнул голову наверх.

Его отец зашел по пояс, по грудь.

О том, что было потом, мнения расходятся, Эндрю уверял, как и все остальные, включая Пола, что в тот момент, когда отец его схватил, он и сам уже глотнул спасительного воздуха. Его отец, выступивший на этот раз против нас, утверждал, что его сын утонул бы, если бы не он. (Он подразумевал именно «мой сын утонул бы», а отнюдь не «я бы убил своего сына».)

Губы Эндрю показались над водой, раздвигая студенистую поверхность. Мы на берегу с облегчением услышали его захлебывающийся кашель. И когда отец второй раз за день закинул его на плечо, мы уже знали, что наш вожак, наш друг Эндрю по-прежнему с нами. (Разумеется, мы понимали, и впоследствии это было неопровержимо доказано, что отсутствие кого-то одного из нас, постоянное отсутствие, а не временное заключение, как в случае Пола, означает полную перемену во всех членах Команды.)

Отец Эндрю, с которого стекала вода, за ноги которого ведьмиными пальцами все еще цеплялись водоросли, выволок заходящегося в кашле сына из Озера, в которое сам его и забросил.

Когда он положил Эндрю на землю, тот повернулся на бок и согнулся пополам.