Григорий Бакланов: Непорочное зачатие

Из своего угла Они смотрели на женщину, в которой, возможно, будет расти и развиваться их ребенок. Странное все-таки это чувство. Но впечатление опрятности, чистоты, впечатление чего-то круглого, завершенного, это первое впечатление было благоприятным. Круглолицая, скуластая, лоб выпуклый, волосы, причесанные гладко, стянуты в узел на затылке. Елена живо представила, как, если этот узел распустить и вся эта тяжесть упадет, волной накрыв спину, пожалуй, она до сиденья достанет. Один Бог знал, сколько усилий ей стоила ее прическа, чтобы она могла сказать: «У меня волосы пышные». Никогда при Игоре она не мыла голову, чтобы он не увидел, какой сразу маленькой, голой и жалкой становится ее голова.

— Вы уже проделывали это? — спросила Елена утвердительно.

— Нет, — сказала женщина.

— А как же… — Елена несколько затруднялась в словах, сам предмет разговора был слишком необычен, без Игоря ей было бы проще: женщина с женщиной. — Почему вы избрали именно этот способ?

— Детей надо кормить.

— Но существует много других возможностей. Согласитесь, такой способ у нас пока несколько необычен.

— Чем могу. — Женщина смотрела без всякого выражения, тупо.

Образовалась довольно долгая пауза.

— И муж согласен?

— Был бы муж, разве б согласился?

— Значит, вы не замужем? Разошлись? Я спрашиваю, как вы понимаете, не из любопытства.

Женщина ответила не сразу:

— Мы бы не разошлись.

До этих пор она говорила бесцветно, а тут впервые голос ее зазвучал:

— Убился он. С лесов упал. С двенадцатого этажа. Вот скоро год, как…

Елена испугалась, что сейчас будут слезы, занервничала, но женщина говорила спокойно, как не о своем:

— С вечера пообещал детям, поедем, мол, за черникой. Они, еще темно было, шептаться стали. Тут, как на грех, прораб звонит. Мы уж собрались, минут бы пятнадцать еще, и не застал бы нас. А он — безотказный. Надо, Вася…

И всю жизнь вот так: надо, Вася. Ну ладно, другой раз съездим…

Позже, когда она ушла, Елена сказала:

— Ты заметил, как она спокойно обо всем говорила? Я бы… Представить себя на ее месте… Нет, это представить невозможно!

— Чем проще организован человек, тем устойчивей нервная система. В данном случае это как раз хорошо. Между прочим, — толчком среднего пальца в переносицу Игорь поправил большие очки на носу, — это, кстати говоря, установлено: в лагерях выживаемость у таких была выше.

Первый разговор, в принципе, был пристрелочный. Договорились о главном: во что все это должно обойтись. Но не знали еще, решатся ли.

— Вы, конечно, понимаете, — сказала Елена, — нужно будет пройти подробное медицинское обследование.

— Понимаю.

Они вышли проводить ее. Спрятав тапочки в кошелку, нагнувшись, женщина завязывала шнурок полуботинка, и Елена увидела темную полосу у нее между лопатками, платье там пропотело, и, удивленная, указала глазами Игорю: смотри, мол, спокойная-спокойная, а вот чего стоил ей этот разговор. И случайно перехватила его взгляд: он тоже стоял сзади и смотрел на эту нагнувшуюся женщину.

И женщина почувствовала на себе его взгляд, заторопилась. Когда она ушла, Елена открыла в комнате окно настежь:

— Не думаю, что мы на это решимся. При всех обстоятельствах она хотела, чтобы решался он.

— Ну почему?

Но и голос его сейчас показался ей шкодливым.

— Относись проще, — говорил он. — Женщина здоровая, что и требуется, хорошая питательная среда. Ты правильно говорила, кормилицы…

— Мерзавец!

Однако начатое дело уже продвигалось своим ходом. Нашелся врач, который некоторое время работал в американской клинике, ему, помимо всего прочего, интересен был сам эксперимент, проделываемый на нашей почве. Юрист составил документы, не имевшие пока что аналога в его практике. В один из дней Елена побывала в квартире этой женщины. Обычная хрущевская пятиэтажка, две смежные комнаты, крохотная кухонька, балкон, выходящий в тополь, как в сад, все небогато, чисто, не исключено, что к ее приходу специально наводили чистоту. Но дети, погодки пяти и шести лет, выглядели ухоженными, здоровыми. И повсюду свисали кольца, канаты, какие-то еще снаряды, шведская стенка вдоль всей стены — последняя отцовская забота. Мальчик сразу же продел ноги в кольца, раскачался вниз головой. Елена потрепала его по волосам, когда он слез, мило улыбнувшись, достала из сумочки два мандарина. Девочка царапнула ногтями кожуру, но мальчик, старший, что-то шепнул ей, и они положили мандарины на стол. Там же лежало вязанье; ожидая ее, женщина, по-видимому, вязала на спицах, вязание успокаивает.