Фредерик Тристан - Героические злоключения Бальтазара Кобера

«Но ты ведь мертв. Тебя унес тиф. Ты лежишь на кладбище в Баутцене вместе с Гертрудой, Иоганном Сигизмундом и всеми другими…»

Потом явился Джонатан Абсалон Варлет. Он был гол, в одной рубашке, на шее у него висела веревка – символ раскаянья.

«Достойнейший Бальтазар Кобер, – сказал он, низко кланяясь, – я осознаю все то зло, которое я сделал тебе лично и все неприятности, причиненные мной роду человеческому. Я хочу освободить всех этих людей. И тогда они смогут поселиться на Небе!»

И действительно, Бальтазар увидел, что Варлет открыл все двери соляного карьера. Тысячи мужчин и женщин вышли оттуда и направились к Небу.

Но из этих тысяч глоток вылетали крики ненависти. В воздух вздымались сжатые кулаки. Когда все эти нечестивцы прибыли к стенам Божьего Града, они стали выкрикивать оскорбительные ругательства, стучать по камням и совершать другие безумные выходки. Грубые шутки и святотатственные возгласы сопровождались бесстыдными жестами. Дьявол оглушительно хохотал, довольный проделкой, которую он устроил Бальтазару, и тот со слезами на глазах воскликнул:

«Неужели это в моей голове рождаются подобные ужасы? Неужели это я из глубины собственной мерзости извлекаю эти отвратительные призраки?»

Гнусный хохот Варлета еще долго отдавался эхом в ночи.

Сколько часов провел юноша в этом бессознательном, крайне подавленном состоянии? Он видел себя лежащим в гробнице, пожелтевшим и высохшим, словно мумия. Над ним роями кружились мухи. И вдруг крохотный лучик света проник в это окутанное непроницаемым мраком место. Бальтазар увидел, как в его усыпальницу вошла совсем юная девчушка со свечой в руке. Он узнал Урсулу. Его сердце вздрогнуло от радости. Но сразу же он сказал:

«Если ты существуешь, значит, существуют и все остальные…»

Она приблизилась к нему, прикоснулась к его плечу, и в этот миг все. музыкальные инструменты в мастерской лютниста Везенберга заиграли восхитительную мелодию, какую можно услышать только в исполнении ангелов.

Бальтазар поднялся из могилы и пошел за ней. Теперь он четко вспомнил, что один раз уже пережил подобный момент, Это было в Нюрнберге – и очень, очень давно… Они шли в мягком золотистом свете. И Бальтазар подумал: «Это неправда. Это не может быть правдой», и так себя в этом убедил, что когда встретил Ноя, Авраама и Моисея, он им сказал:

«Я болен. Раны, которые я получил, отравили мне кровь. Мне кажется, что я вас встретил, но вы не существуете. Вы вышли из моей отравленной крови…»

«Вот это новость! – сказал Моисей. – У всех этих лютеран какой-то сумбур в голове… Что касается католиков, то неизвестно, чего они ищут… Ведь все так просто. Достаточно любить».

«Совершенно верно, – подтвердил Авраам, – люди не понимают, что должны любить. Они слишком часто принимают запах за мясо, а мясо за запах…»

«Кстати, о мясе, – добавил Ной. – Известно ли вам, что когда мы плавали на ковчеге, нам пришлось съесть несколько видов животных…»

Потом Бальтазар провалился в небытие, туда, где, по крайней мере, царят глубокое спокойствие и мертвая тишина.

Итак, благодаря усилиям двух вышеупомянутых лекарей, наш друг восстал их мертвых через неделю после того, как слег. Диспуты окончились, каждый был убежден, что ему удалось взять верх над противником. Что касается публики, то она была вполне удовлетворена спектаклем. Буддеке вынуждал ее смеяться до слез, Оппенгеймер оглушал своими неожиданными аргументами, Шредер возбуждал проникновенными речами, Каскаролли развлекал мимикой, а Кручиверде – храпом, так как этот пламенный оратор, закончив раздавать анафемы, сразу же засыпал. Каммершульце же казался публике скучным. Но надобно отметить, что он внес в эти диалоги новый тон благодаря близости своих взглядов к мысли Джордано Бруно.

Гражданский суд вынес приговор трем студентам, напавшим на Кобера. Иосиф Бодмер получил два месяца тюрьмы, а каждый из его сообщников – по месяцу. Наказание было бы более суровым без вмешательства ректора Оппенгеймера, который хотел снискать расположение банкира Бодмера. Что касается суда церковного, то он приговорил студента-клятвопреступника обойти тридцать три раза вокруг города, таща на себе вытесанный из толстого дерева брус и все время читая «Pater noster», [26]после чего он должен был публично раскаяться в своем проступке, получив таким образом отпущение, и босиком направиться в храм, громко читая то место из Библии, где рассказывается о Маккавеях.