Павел Пепперштейн - Предатель ада [сборник]

Подробнейший анализ снимков доказал, что участники этой икс-оргии — не люди: их лица и тела подчеркнуто идеальны, к тому же бросается в глаза общее поразительное сходство друг с другом, словно все они близнецы. Анализ снимков показал, что все они одинакового роста и пропорций, а потом внимание ученых обратилось на тот факт, что ковер тел уходил в море и под водой оргия продолжалась. Затем обратили внимание на отсутствие изолированных тел: все соединены друг с другом. И наконец пришли к выводу, что эти оргиасты не только не люди, они вообще не являются самостоятельными телами, а по сути составляют одно тело — тело некоего существа по прозвищу Оргия, обитающего в море и имеющего вид сети совокупляющихся людей. Словно массовидная русалка-мутант… Да, стало ясно, что это резкая неизвестная мутация, вызванная испытанием тайного оружия.

Под утро Коля Депешмод увидел во сне схватку двух оживших мотоциклов: лишенные всадников механизмы с озверелым рыком бросались друг на друга, бодались рулями, топтали и мяли друг друга колесами, врезались один в другого со всей дури — один красный, второй черный, словно два муравья — воин и рабочий, сцепившиеся в классовой схватке. Коля увлеченно наблюдал за поединком, но его разбудил голос приятеля Жужи Мелкого, влившийся в косое окно мелкой приморской дачки, в одной из неказистых комнат которой Коля Депешмод изволил спать. Голос приятеля, не лишившийся еще детской звонкости, вошел в мозг Коляна утренней иглой:

— Эй, Колька, просыпайся на хуй, там за Лебединкой в Черной бухте до хера людей ебутся. Побежали смотреть! — восторженно звенела в окне детская голова Жужи, обвешанная недавно заплетенными на растаманский манер светлокурыми дредами.

— Иди в пизду, Жужло, — строго возразил Колян, но все же привстал и потянулся к сигаретам Bond. Взрослых сейчас на даче не было, поэтому Коля курил в койке. Закурив сигарету, Коля осознал смысл услышанного.

— Шо за люди? Почему ебутся? Экстазов нажрались или шо? — хмуро спросил он, выпуская дым в провисший фанерный потолок.

— Да хер их знает, почему ебутся, но их там до ебаной жопы! — восторженно отреагировал Мелкий. — Прикинь, девки, чуваки, все голые, и все шпарятся прямо в море. Пиздец. Одевайся на хуй, пошли, ты еще такого не видел, блядь!

— Та ебать, шо я не видел? Все я видел, — лениво сказал Колян, но все же натянул штаны, майку и кроссовки, прикидывая, че за объебосники могут пилиться кучей в Черной бухте в столь ранний утренний час. — А, так это, наверно, порнофильм сымают, как в прошлом году, — догадался Колян.

— Не, там камер нету, ни одной… — возразил Мелкий. — Я с Лебединки смотрел, оттуда все видно… Там вообще никого нету, кроме них, а их человек двести, и все шпарятся…

— Двести? — не поверил Колян. — Пиздишь, небось?

Но тем не менее понял, что надо идти зырить расклад, пока расклад не смыло пеной: что-то присутствовало вытаращенное в звонком голосе Жужи.

Коля перемахнул через подоконник, царским жестом предложил Жуже сигарету Bond, и вскоре два бондовских огонька ушли в соленый туман, исчезая в сторону приморских откосов.

Больше никто и нигде не встречал этих ребят.

Франческа Торелли уходила все дальше от дома барона Тугано в своих горно-приморских блужданиях: то ли она искала Оргию (чтобы прояснить ее загадочную природу), то ли бродила в поисках покоя, то ли просто летнее томление вело ее по скалам. Лето все длилось, все не кончалось, оно становилось жарче и бесконечнее, оно лилось, как горячая стеклянная сопля, и наступил в этом потоке день, когда она снова увидела Оргию.

Все случилось как в прошлый раз: так же тревожно кружились чайки, так же облако смешанных мелких стонов и вскриков висело над скалами. Франческа подбиралась к таинственному явлению ближе и ближе, прячась за камнями, и чем ближе подбиралась она, тем страннее становилось ее состояние. Словно она подкрадывалась к гигантскому блюду живых устриц: резкий запах моря усиливался, Франческа была как под гипнозом, ее словно подхватило соленым сильным течением.

Она подбиралась все ближе, как подхваченная течением, повинуясь магнитному потоку, стонам, непостижимости происходящего. И вдруг пальцы, хлынувшие из-за камня, — нежные, девичьи, мокрые, — сжали ее узкую босую ступню. И сразу же электрический заряд неведомого ранее абсолютно странного наслаждения пронзил ее изумленное тело. И уже совсем близко от нее, уже вокруг нее, в пенных разрушающихся лабиринтах волн, руки сплетались с руками, и отовсюду смотрели глаза цвета моря, высвеченного солнцем: это существо по имени Оргия Икс смотрело на нее сотней морских глаз. Соленые губы, созданные лишь для поцелуев, улыбались ей с той насмешливой беззащитностью наслаждения, которая, наверное, наполняла бы до краев мысли танцующих водорослей, мысли божественного планктона, мысли пены, мысли сверкающих в море камней, если бы эти создания не только плясали в водах, цвели, вращались и громоздились, но снисходили бы к мыслям. Однако зачем этим святым созданиям мысли?