Майкл Корда - Богатство

В лице ее было нечто, определенно напоминающее маску – особенно это подчеркивали тщательно выщипанные и прорисованные брови, придававшие ей, возможно непреднамеренно, выражение постоянного надменного изумления, словно вульгарность окружающего мира служила для нее неиссякаемым источником удивления. Одета она была в знак траура в темно-синий костюм от Шанель из муарового шелка, отливавший пурпуром там, где в нем отражался огнь камина, отделанный черной вышивкой. Вокруг ее шеи красовалась нитка жемчугов, столь крупных, что они выглядели бы как бижутерия, если не брать в расчет того, что миссис Баннермэн, разумеется, ни разу в жизни не надевала ничего дешевле нескольких сотен тысяч долларов. Ногти ее были длинными, заостренными и ярко-красными. Ноги – такие маленькие и изящные, что трудно было представить, как на может на их ходить – обуты в элегантные синие туфли на высоком каблуке и покоились на вышитой подушечке.

– Садитесь, – произнесла она тоном, выражавшим приказ, без малейшего усиления или повышения голоса.

Алкса осторжно села напротив нее, сомкнув колени и вцепившись в сумочку, чувствуя себя неловко, как подросток. Между ними,как крепостная стена, высился старинный серебряный чайный сервиз такой величины, что Алекса с трудом могла отождествить предназначения многих предметов.

– С молоком или с лимоном? – спроила миссис Баннермэн.

Опыт Алексы по части чая в основном ограничивался заварными пакетиками.

– С лимоном, – сказала она, решив,что так будет првильнее.

Миссис Баннермэн подняла брови и приступила к изысканной чайной церемонии, колдуя над разнообразной серебряной утварью. Предложив Алексе чашку, себе она сделала чаю с молоком. Алекса смутно – и с обидой – почувствовала, что промахнулась в своем выборе. Напомнила себе, что на здесь не для того, чтоб ее проверяли на светскую благовоспитанность.

– Хотите еще чего-нибудь? – маленькой, холеной ручкой миссис Баннермэн сделала жест, намекавший на бесконечное изобилие кексов, бисквитов, тостов и пирожных.

– Нет, благодарю вас, – сказала Алекса. – Вы были очень добры, согласившись принять меня – инстинкт подсказал ей, что миссис Баннермэн оказала ей милость, обычно предназначаемую лишь для коронованных особ и президента Соединенных Штатов.

– Да, – согласилась миссис Баннермэн. – Но я стара. Новое лицо для меня всегда интересно, как бы неприятны были обстоятельства, – ледяным голосом добавила она. Отпила чаю. – Боюсь, что была груба с вами на похоронах Артура. Мне не следовало так себя вести. Надеюсь,вы простите меня. Если вы сделали Артура счастливым в последние месяцы его жизни, тогда я, конечно, у вас в долгу. – Без всяких видимых усилий ей удалось придать фразе оттенок отвращения, которое Алекса заставила себя проигнорировать.

– Да, я думаю, он б ы л счастлив. Счастливей, во всяком случае, чем когда мы встретились.

– Однако не подумайте, – сурово заметила миссис Баннермэн, что я о д о б р я ю, когда мужчина в таком возрасте ищет счастья. – Она метнула на Алексу взгляд василиска. – И не представляю, что взбрело Артуру в голову. Он никогда не был счастлив в браке с Присциллой, и у меня нет причин полагать, что он был счастлив в другом браке, останься он в живых – если этот брак был реален.

– Он был вполне реален.

– Это мы еще посмотрим, – фыркнула миссис Баннермэн. – Должна предупредить вас – мне вовсе не приятно будет предстать перед судом, дабы засвидетельствовать, что мой сын страдал старческим слабоумием, но если этого потребует долг, я это сделаю.

– Он совсем не был слабоумным.

– Его поступки доказывают обратное.

– Вы неправы.

– А вы слишком дерзки. Скажите – почему вы еще не рассказали свою историю газетчикаи?

Алекса прилагала все усилия, чтобы говорить примирительно, хотя миссис Баннермэн выводила ее из себя.

– Я не хочу огласки, миссис Баннермэн. Если бы хотела, то не была бы здесь.

Миссис Баннермэн склонила голову, как птица, нацелившаяся на добычу. Определенно,в ее облике было нечто птичье, напоминавшее красивых, ярких птиц в зоомагазинах, думала Алекса, – тех, к кому советуют не приближаться, ибо они клюнут вас по пальцам, если вы просунете их сквозь прутья клетки.

– А п о ч е м у вы здесь?

– Потому что я хочу, чтобы желания Артура выполнялись. И потому что я – его жена. Возможно, вы считаете, что я не принадлежу к этому дому, но, будь Артур жив, он бы сюда меня привел.

– Возможно, не при м о е й жизни, милая. Артур всегда боялся меня. Все мои дети боялись. Не понимаю, почему. Я вовсе не такая страшная, как меня изображают.