Майкл Корда - Богатство

– Прошу прощения. Вы должны сделать снисхождение, поскольку для Сесилии – и для всех нас – это было огромным потрясением. Никто из нас не имел причин полагать, что отец совершит такой неосторожный и… ошеломляющий шаг.

– Он не замышлялся кик ошеломляющий. И я не уверена, что он был таким уж неожиданным. Он собирался сообщить вам новость в день своего шестидесятипятилетия.

– Но до этого еще почти год. Вы хотите сказать, что до того времени он намеревался держать брак в тайне?

– Да, он так решил. Он обдумал все очень тщательно.

Сесилия закрыла глаза словно от боли.

– Я не верю, чтоб он вообще о чем-то думал. Он слишком много пил. Он был стар и болен, и вы воспользовались его слабостью. Я знала своего отца лучше вас. Он не сделал бы ничего подобного, если б был в здравом уме.

– Я знала его лучше, чем вы думаете, мисс Баннермэн. Он точно знал, что делает. Мне больно говорить это, но если бы вы трое были ближе к нему в последние несколько лет, вряд ли бы он женился на мне. Правда состоит в том, что он был одинок.

Взяв свой бокал с кофейного столика, Роберт он сел рядом с Сесилией и погладил ей руку, словно она нуждалась в постоянном ободрении.

Никто не хотел отвечать за последствия, если Сесилия расстроится, даже Роберт, – или еще большее расстроится, ибо именно ее расстройство заставляло всех выдвигать ее на первое место. Единственное, что Сесилия не могла позволить – это улыбки.

Она и не улыбалась. Под ее глазами были темные круги, губы кривились в ярости.

– Одинок? – спросила она голосом удивительно низким и хриплый. Этот голос был бы сексуален в любой женщине, которая не убила бы в себе всякую сексуальность столь решительно, как Сесилия. – Одинок? – Она театрально подчеркнула это слово, как если бы Алекса только что изобрела его или, возможно, неуместно употребила. – Что вы можете в этом понимать? Я бы осталась дома приглядывать за отцом, если б он захотел, и он об этом знал.

Алексе показалось сомнительным, чтоб Артур захотел "присмотра" от дочери.

– Он не был инвалидом. И не нуждался, чтобы за ним "присматривали". Он просто был одинок.

– Он спивался, – сказала Сесилия.

– Он не спивался, – настаивала Алекса, стиснув руки до побеления суставов, словно стремилась удержаться от того, чтобы не ударить Сесилию, – Он пил несколько больше, чем ему следовало, но после того, как мы познакомились, перестал это делать.

– Он был пьян, когда встретил вас в Метрополитен-музее на вечере попечителей, – заявила Сесилия, – Дядя Корди его видел. Он сказал, что поведение отца скандализировало общество.

– Он выпил пару бокалов, и мы танцевали. Что в этом скандального? Мистер де Витт не понимает, о чем говорит.

– Кортланд де Витт знал моего отца больше сорока.лет. Полагаю, он бы легко догадался, был тот пьян или трезв.

– Ваш отец не любил Кортланда де Витта, и это чувство было взаимным. Мистера де Витта нельзя назвать беспристрастным свидетелем.

– Не думаю, чтоб вы вообще близко знали отца. Кортланд был его лучшим другом. Или вы нарочно искажаете отзывы отца о нем в собственных корыстных целях, или он был так тяжело болен и пьян, что не осознавал половины им сказанного.

– Сеси, пожалуйста, это ни к чему не приведет. – Тон Роберта был не столь решительным, сколь умоляющим, но, возможно, это была уловка. Сесилия прикусила губу и погрузилась в угрюмое молчание. – Мы примем должное, что вы знали отца, – продолжал он. – Но мне несколько странно слышать, что он чувствовал себя "одиноким", как вы выражаетесь. Он делал все возможное, чтобы отдалить нас, даже Сесилию – а она-то из нас троих была ему ближе всех. К тому же у отца всегда был ужасный характер, и по мере того, как он старел и все больше пил, он просто не мог контролировать себя. Не слишком приятно говорить такое о родном отце, но он был подвержен припадкам ярости, во всяком случае, когда речь шла о его детях. Каждый раз, когда мы встречались, я боялся, что у него будет удар или сердечный приступ, и не могу сказать, что был удивлен, когда в конце концов это случилось. Он просто не мог мыслить рационально. Многие годы. И уж, конечно, не после смерти Джона.

– Он считал себя ответственным за это, – ровным сказала она, глядя ему прямо в глаза.

Хотя он сам затронул эту тему, одного упоминания о смерти Джона было довольно, чтобы Роберт сделался осмотрительным..

– Вот как? – осторожно спросил он. Глаза его нервно забегали, что резко контрастировало с его обычным уверенным взглядом. – Давайте не будем в это углубляться. Я просто хочу сказать, что отец не мог судить разумно; когда дело касалось его детей.