Вэй Хой - Крошка из Шанхая

– Для начала ты завтра же отправишься в этот треклятый центр для наркоманов, займешься там какой-нибудь легкой и полезной физической работой – будешь копать клумбы в саду и распевать песни вместе со всеми. И когда тебе полегчает, я лично позабочусь о том, чтобы ты больше общался с женщинами, но я решительно не позволю тебе влюбиться ни в одну из них. Я даже буду приводить к тебе проституток, если ты поправишься и станешь нормальным человеком. – Я почти ослепла от слез, зеркала на стенах ресторана заволокло туманом.

Тиан-Тиан обнял меня:

– Ты ненормальная.

Он достал носовой платок и протянул мне, чтобы я вытерла глаза. Я взглянула на него сквозь соленую пелену:

– Я такая же ненормальная, как и ты.

В зеркале на противоположной стене я заметила чей-то пристальный взгляд, обращенный на меня, и в краткий миг просветления поняла, что это Марк. Он сидел за одним из столиков с какой-то иностранкой средних лет, судя по всему, своей знакомой. Наверное, он уже довольно давно наблюдал за мной.

Я притворилась, что не замечаю его, и попросила официанта принести счет. Сегодня была среда, а среда – это день, когда может случиться всякое.

Марк все еще смотрел в мою сторону, он выглядел смущенным и взволнованным. Когда он встал из-за стола, я отвернулась. Официант вернулся со счетом. Я достала кошелек, но из-за волнения и спешки никак не могла отсчитать купюры.

Марк подошел к нам, всем своим видом изображая удивление.

– Ну и совпадение! Вот уж не ожидал встретить вас здесь! – Он протянул руку Тиан-Тиану.

Разыгранный им нелепый спектакль был просто омерзителен, я почувствовала презрение к этому лицемерному немцу. Он не имел никакого права прикасаться к Тиан-Тиану теми же руками, которыми когда-то ласкал мое тело. В этот пропитанный фальшью момент такое прикосновение выглядело бестактным и оскорбительным. И пусть не говорит, что не заметил беспомощности и слабости Тиан-Тиана. Господи, мы еще не успели опомниться от боли и горечи состоявшегося разговора. Тиан-Тиану предстояло решиться на лечение в реабилитационном центре, и мы оба были в отчаянии. А этот человек, бесстыдно обладавший мною во время тайных страстных свиданий, осмелился подойти и издевательски-вежливым тоном поинтересоваться у Тиан-Тиана, как тот себя чувствует.

Даже если бы его влекло ко мне неудержимой страстью, он должен был совладать с собой и не трогаться с места. Он должен был держаться в отдалении и дать нам уйти с миром.

Нервы были натянуты, как тетива. Я быстро направилась к двери, увлекая Тиан-Тиана за собой. Марк пошел следом, он подал мне книгу, которую я забыла на столе. Я тихо поблагодарила его и едва слышно добавила: – Исчезни.

Той ночью мы с Тиан-Тианом не сомкнули глаз. Мы целовались до боли в губах, и горечь безнадежности таяла на них, наполняя комнату. Потерпев крушение мы нашли прибежище на нашей кровати – единственном островке надежды в бескрайнем океане отчаяния. Нас могла спасти только любовь. Когда разбиваются сердца, раздается слабый и грустный звук. Так, тихо потрескивая, падает с дерева иссохшая ветка. Я обещала Тиан-Тиану, что буду часто навещать его в центре реабилитации, непременно буду заботиться о Пушинке и думать о своем здоровье. Что буду много и напряженно работать и обязательно допишу роман. Я не стану поддаваться страхам. Мне оставалось лишь верить, что я – самая счастливая и прекрасная женщина из всех живущих на земле, и уповать на чудо. Это было все, что я могла сделать. Я поклялась, что дождусь его возвращения.

Я люблю тебя. И любовь моя сильна и бесконечна.

На следующий день я, как во сне, первым делом отвезла Тиан-Тиана в центр реабилитации наркоманов. Я нашла этот центр заранее и сама записала его. Регистраторша быстро отыскала имя Тиан-Тиана в регистрационном журнале, и велела мне забрать несколько ненужных вещей. Стальные двери медленно сомкнулись за ним, и мы даже не успели взглянуть друг на друга на прощание.

Целую неделю я носа не высовывала из комнаты и, даже не удосуживаясь причесаться, писала, как одержимая. Меня не отвлекали ни телефонные звонки, ни стук в дверь (лишь изредка заходил разносчик из «Крошки из Сычуаня», да однажды заглянула старушка из домового комитета, собирая взносы на уборку улиц). Я жила, словно в бреду, металась от одной двери к другой. Работа затягивала в омут: я выныривала из реальности и тут же погружалась в мир вымысла. Все происходило помимо моей воли, роман сам заставлял меня двигаться вперед.