Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Склонившийся – Володя был чуть пониже – к нему Паша будто бы что-то понял.

– А если не получится шокировать?

– Получится, получится, иначе мы вообще ничего не стоим. На случай если при лечении не получается шокировать, есть только один выход – горбатого могила исправит.

Постояли немного молча, пытаясь осмыслить сказанное. На противоположном берегу в столб ударила молния, и мы видели, как с проводов ещё несколько секунд сыпались искры.

Оля :

Когда я впервые оказалась у Вовы дома, я всё ещё чувствовала себя неловко в общении с Пашиными друзьями, хотя уже была, пусть и незапланированно, посвящена в их намерения. Мы поднялись в его студию, всю в кофейных тонах, на верхотуре жилого комплекса, заброшенного по совсем неудобному направлению куда-то за МКАД. Я, удушая в себе смущение, обратилась к Вове с принципиально неудобным вопросом (нужно было как-то облегчить коммуникацию):

– Слушай, а ты не думал переехать куда-нибудь поближе? Паша мне говорил, у тебя есть возможность, – спросила я (Паша смущённо усмехнулся).

– Ты знаешь, мне родители предложили отдать квартиру довольно близко к центру, но мне не очень хотелось, и я её продал. Купил вот эту, боюсь, тоже скоро разонравится. Мы в детстве переехали совсем из центра в Лефортово, потом родители за город, а я сюда… Мне кажется, это очень правильное движение, когда-нибудь я вообще в деревню жить перееду. Это как бы движение против течения.

Витя, тот угрюмый человек с рюкзаком, склонился над письменным столом, заваленным какими-то деталями. Когда Паша и Вова стали что-то с интересом обсуждать, я подошла к столу и поздоровалась с Витей. Он ответил как-то полушёпотом, дав понять, что он сосредоточен и отвлекать его не стоит. На улице было довольно ясно и только начинало темнеть, но он включил настольную лампу и в её ярком свете аккуратно работал над чем-то с помощью отвёртки. Перед ним на листах газет в упорядоченном виде лежали гвозди, шурупы, гайки, лезвия, какие-то металлические шарики и прочее. Моё внимание привлёк самый большой объект на столе: в перевёрнутой тёмно-бирюзовой ёмкости угадывался корпус электродрели.

– Володь, мне нужны осколки.

– Сейчас, разолью, – Вова наполнял стаканы тёмным напитком из полупустой бутылки.

То, что осталось, он выпил из горлышка, потом положил бутылку в пакет и резко ударил ею по внутренней стенке раковины, чтобы та разбилась. Принёс пакет с осколками Вите: «Ага, спасибо». Предложил ему выпить: «Нет, не буду».

– Привет, Вить, – сказал, обняв меня сзади, Паша, – А это, я так понимаю, сардинница ужасного содержания ?

Я и Витя в ответ недоумённо оглянулись на Пашу, тот устало вздохнул.

– Да, она, – спокойно ответил Вова.

Ужасная картина, когда люди между собой начинают общаться какими-то шифрами. Пашин вздох явно означал: «Эх, долго объяснять…» Судя по тому, что Витя тоже не понял фразы, это намёк на что-то, о чём знают только эти двое – значит, это ещё и способ посмеяться над окружающими. Фу.

В стаканах был приторный южный напиток – портвейн или мадера; я вообще такое не особенно люблю, но с учётом промозглой погоды позднего сентября – самое то.

Вова задёрнул багровые шторы, и в помещении стало почти совсем темно, кроме стола, за которым сидел Витя. Вова включил торшер и сел в кожаное кресло, стоявшее в кругу света. Достал какие-то мятые листы бумаги и попросил минуточку внимания. Мы с Пашей сели на диван, Витя развернулся в сторону Вовы на стуле на колёсиках. Удовлетворённый нашим вниманием, Вова стал читать тихим, но резким голосом.

АРМИЯ ПРИЛИВА

Манифест, предназначенный исключительно для устного ознакомления участниками троек. После ознакомления руководитель тройки обязуется уничтожить рукописную копию.

Общеизвестны правила космической геометрии: хитросплетения взаимодвижений Земли, Луны и Солнца порождают глобальные сдвиги ватерлиний, называемые в обиходе приливом и отливом.

Говорят, что множество природных, биологических, исторических и социальных процессов развиваются циклически, кругами. Мы считаем, что всё проще и сложнее: в центре всего – та самая приливно-отливная благословенная синусоида, которая по сути своей проще, чем многоэтапное циклическое развитие, но сложнее, потому что выплетает из себя самой гораздо более сложную, едва познаваемую структуру.

Мы – современные городские аристократы духа. Как бы пошло ни звучала подобная формулировка, мы пошлости не страшимся – в том числе и в пошлости есть манящий нас жизненный нерв, отличающий нас от устрашающей (но не пугающей нас) отливной массы.