Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Картина не очень впечатляла: всё какой-то асфальт, грязно-серые дома, провода, которые связывают между собой, кажется, два любых объекта в поле зрения. На Третьем транспортном кольце снова пробка. Утром, к своему удовлетворению заметил Першиков, удалось удачно проскочить. Ну, это дело шофёра.

Не успел Першиков заскучать, как он увидел где-то далеко впереди, яркое и переливающееся пятно розового и фиолетового цветов. Совершенно невозможно было разглядеть, что это за источник света, но это определённо было что-то внушительных размеров – это было какое-то здание или комплекс зданий почти на горизонте. Рядом виднелись строительные краны – быть может, это была какая-то масштабная стройка, а красивая иллюминация выполняла функцию предупреждающего огня для самолётов.

Не уследишь совсем за этими стройками. Он попытался прикинуть, где эта штука находится – получилось, что на западе города, не то в Мневниках, не то в Филях, не то в Кунцево – ну, то есть, в районах, которые он знал меньше всего. Подумать только, Першиков столько лет в Москве!

Он вспомнил, что уже наблюдал это свечение на западе с балкона, когда вышел с коллегами покурить во время какого-то фуршета. Это были, вернее, не коллеги, а подчинённые, которые его побаивались и тогда боязливо приняли его гипотезу о том, что это там светится северное сияние. Но какое ж оно северное? Западное, получается.

Першиков взял со стола подаренный ему кем-то дубовый инкрустированный компас. Сверился. Действительно, эта штука светилась на западе, вернее, на юго-западе от него, что не удивительно, так как сам Першиков сидел на севере.

Тут зашёл этот, Шевцов. Заносил коньяк в честь Дня согласия и примирения. Со всем согласился, со всеми в мире.

Даже став большим начальником, Першиков стеснялся и даже побаивался некоторых подчинённых, но Шевцова – никогда. Им можно крутить, как Бог на душу положит, а он продолжает быть угодливым и гуттаперчевым. И ещё пытается до чего-то дослужиться. Кто бы ему в голову вдолбил, что для того, чтобы кем-то стать, надо быть твёрдым и непреклонным? Э, да ну его, неча с ним возиться. Мерзкий тип.

Першиков поскорее избавился от гостя.

Лена Кондратьева шла по коридору, а этот самый Першиков из-за угла шасть – знамо дело, жди беды. Он такой невыносимо толстый, что кажется, будто он занимает в ширину весь коридор. Она отшатнулась и взглянула на него с неподдельным отвращением – попыталась даже подделать своё лицо под доброжелательность.

Он улыбнулся в ответ и собрался, видимо, шепнуть очередную пошлость и по возможности ущипнуть Лену за что-нибудь, но она ускорилась и выудила из сумки мобильник – вроде как кто-то ей звонит. Никто, конечно, не звонил – в моменты, когда это так нужно, звонки не раздаются. Но, во всяком случае, от этого мерзавца удалось оторваться.

Молодому человеку, студенту, ехавшему в архитектурный институт к третьей или четвёртой паре и по привычке прикорнувшему в вагоне метро, как обычно, снились невозможные или даже невообразимые конструкции, возведённые на московских площадях и в дремучем русском лесу.

Вдруг его кто-то дёрнул за плечо, и студент услышал неприятный женский голос, который увещевал: «Молодой человек, уступите место пенсионерке». Студент-архитектор со сна не сразу понял, в чём дело, а когда понял, некоторое время не реагировал и просто оглядывал женщину: перед ним стояла молодящаяся женщина лет тридцати восьми (а то и больше), одетая по офисной моде и явно везущая куда-то какие-то рабочие документы. При мысли об этом скучном картонном мире, который медленно, но неминуемо на него надвигался, молодой человек испытал омерзение.

Потом он заметил бабушку – ну, вернее, аккуратную пожилую женщину, которая, может быть, особенно и не напрашивалась, чтобы ей уступили. Он сразу вскочил и любезно указал рукой на освободившееся место. Пожилая женщина села, холодно кивнув.

Протиснувшись сквозь людей, юноша выскочил на следующей станции и с досадой развёл руками: ему надо было проехать ещё два перегона.

– Невоспитанный молодой человек, – сказала Валентина Петровна. – Даже не извинился.

Та милая девушка кивнула.

Валентина Петровна доехала до своей станции и пошла наконец домой.

А у крыльца её дома сидели три вещуньи: Валентина Александровна Евгеньева, Евгения Валентиновна Александрова да Александра Евгеньевна Валентинова. И рассуждали о том о сём да кто о чём.

Все трое родились перед войной (какой-какой? да перед любой!) и все трое знали, что жизнь полна опасностей и невзгод. В сущности, им довелось убедиться, что высшая цель и в то же время рутина нашего бренного сосуществования – избегать бытовых кручин. Сиречь переходить дорогу на зелёный свет, мыть руки перед едой да мазать зимою ноздри чесночным раствором во избежание вирусных инфекций.