Святослав Иванов - Подозрительные предметы

Дома оказалось просторнее, чем было до этого. Как будто в результате обработки каким-то спецсредством стены раздвинулись на пару метров в стороны, потолок тоже стал выше. Впрочем, очертания однокомнатной квартиры Лены остались прежними. Царил, впрочем, почти стерильный порядок, которого у Лены почти никогда не было. На кухне явно был сделан ремонт, что и планировалось при жизни, в комнате прибавился аккуратный столик-будуар – который Лена как-то присмотрела в магазине, но не нашла способа уместить на своей скромной площади, – а также большой плоский телевизор, занявший значительный кусок стены. Все шкафы были полны свежевыстиранной и выглаженной одеждой, части которой у Лены и не было никогда – тоже что-то увиденное в магазинах и журналах.

Лена открыла холодильник – и он предсказуемо оказался полон. С трудом поборов мысль о том, что может потолстеть – какое толстение, если у неё, строго говоря, нет тела? – она взяла себе банку «Нутеллы» и направилась обратно в комнату. От новых впечатлений ею овладела усталось, как после работы, и хотелось просто расслабиться перед телевизором. По привычке.

На экране не было никаких новостей, ток-шоу и сериалов: одни любимые советские фильмы. На каком-то канале она увидела так любимое в юности «Интервью с вампиром»: вывернутый наизнанку Том Круз выползал из пламени. «Так себе штука – это бессмертие», – подумала Лена. В углу экрана висела эмблема давно опочившего телеканала «ТВ6».

На соседнем канале её ожидало зрелище, контрастное всеобщему киномарафону.

С экрана на неё смотрел своим чистейшим взглядом легенда детства – Юрий Шатунов. Группа «Ласковый май» давала ослепительной красоты концерт, источавший мощный поток живительной силы. Лена не возвращалась к «Ласковому маю» уже много лет, но подростковой привязанности хватило, чтобы она посмотрела концерт добрый час. Он и не собирался заканчиваться, причём исполнялся ряд песен, которых она никогда не слышала.

Странно, подумала Лена: вроде бы Шатунов вполне жив! Или он умер, пока она с Артёмом проводила время на даче? Не хотелось в это верить. Значит, видимо есть ещё какая-то лазейка между этим миром и миром материальным, кроме летального исхода.

С трудом заставив себя выключить телевизор, Лена взяла телефонную трубку. Все факты в её голове расползлись по закоулкам, но единственный городской номер, который она регулярно набирала, она вспомнила без заминки.

– Я слушаю, – сказал голос, знакомый скорее по детству, чем по недавнему времени.

– Мам, это я… Слышишь меня? Так получилось, что…

– Меня что, кто-то разыгрывает?

– Нет, мам, это правда я, Лена.

– Леночка, Боже мой! А мне показалось, что это чей-то чужой голос. Как же я прошляпила, что ты здесь оказалась, дорогая?

– Да я не сообщала никому, тебе, считай, первой позвонила.

– Ой, ну причём тут звонки! – немного сварливо воскликнула мама, – Лен, как же так получилось, что ты уже здесь? Такая молодая…

– Да не очень-то, – тут Лена остановилась около зеркала, – Хотя здесь очень даже молодая. Мам, я вообще не понимаю, как здесь всё это, эм, работает.

– А это пока никто не понимает. И наверно не будет понимать. Но что знаю – расскажу.

– Мам, у меня по телевизору программы, о которых я мечтала с детства. А в холодильнике – «Нутелла».

– Что такое «Нутелла»?

– Ну мам!

– Ладно, Лен, ты давай приезжай, я тебе всё объясню.

– А где ты сейчас живёшь? На Ленинском или…

– Какая разница, ты всё равно доберёшься, куда нужно.

– Ну мне же нужно знать дорогу.

– Ты что, здесь ещё никуда не ездила? Всё время дома сидела, пока мне не позвонила?

Лена вспомнила про поезд в метро, который довёз её до дома без пересадок и почти без остановок и, кажется, поняла.

– В общем, приезжай, – ответила мама на молчание.

Когда Лена вышла из дома, напротив подъезда стояла маршрутка с пригласительно открытой дверью в салон. Но водителя не было. Подумав, что она сама должна сесть за руль, Лена подёргала ручки дверей у передних сидений, но они не поддавались. Видимо, придётся ждать водителя, отошедшего в туалет или в близлежащий ларёк за шаурмой.

Она села в салон, и тут дверь сама закрылась за ней. Через несколько секунд автомобиль сам покатился по дороге с выключенным мотором, словно его тянули невидимые лошади.

Машина ехала медленно, замысловатым, прежде Лене не знакомым путём. Из спального района он неожиданно выбрался на какую-то лесную просеку. Оглядываясь по сторонам, Лена чувствовала себя Золушкой, разъезжающей на тыкве-карете. Обуви на ней, правда, по-прежнему не было, а в салоне хоть и не было водителя, слегка попахивало восточной кухней и застоявшимся табачным дымом, а на поворотах постукивали друг о друга чётки, навешенные на зеркало заднего вида.