Элена Ферранте - История о пропавшем ребенке [litres]

Что до Лилы, то она направила весь свой острый ум, всю свою природную злость на то, чтобы с помощью дорогущих адвокатов вытащить Энцо из беды. Энцо планировал преступления? Энцо участвовал в акциях боевиков? Когда бы он это успел, если все эти годы с утра до вечера вкалывал в Basic Sight? И как он мог вместе с Антонио и Паскуале убить Солара, если в это время был в Авеллино, а Антонио в Германии? Но даже если допустить, что это были они, свидетели сразу бы их узнали, хоть в масках, хоть без – им ни за что не удалось бы проскользнуть в квартал незамеченными.

Но все это не имело никакого значения, машина правосудия перла вперед, и я уже начала бояться, что арестуют и Лилу. Надя называла все новые и новые имена. Задержали нескольких участников собраний на виа Трибунали: один из них работал в ООН, другой – в банке. Добрались даже до Изабеллы, бывшей жены Армандо, тихой домохозяйки, вышедшей замуж за технического специалиста международной компании «Энель». Надя не выдала только двоих: своего брата и, вопреки нашим опасениям, Лилу. Возможно, дочь профессора Галиани сочла, что нанесла ей достаточно сильный удар, обвинив Энцо. Возможно, при всей своей ненависти к Лиле она слишком уважала ее и после долгих колебаний так и не решилась втянуть в это дело и ее. Возможно, она просто ее боялась. Мне хотелось верить, что она знала о Тине и пожалела Лилу или, что вероятнее, поняла, что матери, пережившей потерю ребенка, уже ничем не навредишь. Между тем обвинения против Энцо за нехваткой доказательств лопались одно за другим: машина правосудия засбоила и сбавила обороты. Он провел под арестом несколько долгих месяцев, но уличающих его фактов набралось ничтожно мало: старая дружба с Паскуале, участие в собраниях рабоче-студенческого объединения во времена Сан-Джованни-а-Тедуччо и то, что убогую лачугу в горах Серино, где скрывался Паскуале, снимал один из авеллинских родственников Энцо. Постепенно Энцо превращался из заказчика, организатора и исполнителя кровавых преступлений в обычного человека, симпатизирующего революционному движению. После того как было доказано, что эти симпатии никак не связаны с действиями криминального характера, его наконец отпустили домой.

Дело Энцо тянулось почти два года, и за это время в квартале за ним закрепилась репутация более опасного, чем Паскуале Пелузо, террориста. «Паскуале, – толковали люди на улицах и в магазинах, – мы знаем с детства. Хороший парень, всю жизнь работал, а если в чем и виноват, то только в том, что не умеет хитрить, он коммунист, как и его отец, и остался коммунистом даже после падения Берлинской стены. Он взял на себя чужую вину и никогда никого не выдаст». Про Энцо они говорили: «Больно уж он умный. Все молчком да молчком, а сам в своем Basic Sight миллионами ворочал. А главное, связался с Линой Черулло, и она им крутила как хотела, вот уж у кого черная душа – она еще умнее, чем он, и еще опаснее. Эта парочка на все способна». Пересуды сплетников привели к тому, что уже никто не сомневался: Лила и Энцо – кровавые убийцы, благодаря своей хитрости сумевшие выйти сухими из воды.

В этих условиях их фирма, которая и так переживала не лучшие времена из-за пренебрежения со стороны Лилы и ее огромных расходов на адвокатов, оказалась на грани краха. По взаимному согласию они ее продали. Энцо часто говорил, что она стоит миллиард лир, но они выручили только пару сотен миллионов. С Лилой они больше не ссорились, но весной 1992 года разошлись и как партнеры по бизнесу, и как семейная пара. Энцо оставил Лиле большую часть денег, а сам уехал в Милан искать работу. Однажды он попросил меня: «Не бросай ее, она не в ладах с собой. Плохая ее ждет старость». Какое-то время он регулярно писал, и я всегда отвечала. Несколько раз он мне позвонил, а потом пропал.

Примерно тогда же распалась еще одна пара – Эльза и Рино. Любовь и согласие продлились месяцев пять или шесть, а потом дочь по секрету сказала мне, что ей нравится молодой преподаватель математики, который работает с другим классом и даже не догадывается о ее существовании.

– А как же Рино? – спросила я.

– Рино – моя большая любовь.

Из ее вздохов, перемежаемых шутками, я поняла, что она проводит четкую грань между любовью и влечением, так что ее любовь к Рино прекрасно совмещалась с влечением к молодому математику.

Я в это время была завалена работой – много писала, много публиковалась и много ездила. Самым надежным источником информации для меня стала Имма, которой доверяли и Рино, и Эльза. Именно от Иммы я узнала, что Эльзе все-таки удалось соблазнить математика. Вскоре Рино начал догадываться, что у них с Эльзой что-то не так. Потом Эльза бросила математика, чтобы не заставлять Рино страдать. Спустя месяц она не выдержала и вернулась к преподавателю. Промучившись почти год, Рино в лоб спросил Эльзу, любит она его или нет, и расплакался. Эльза ответила, что любит другого. Рино дал ей пощечину, но только кончиками пальцев, просто чтобы показать, что он мужчина. Эльза бросилась на кухню, схватила веник и избила им Рино, который даже не сопротивлялся.