Самуэль Беккет - МОЛЛОЙ

Он тяжело опустил на руль моего велосипеда свою огромную, красную, волосатую лапу, это я заметил сам, и, похоже, у него с дамой состоялся следующий разговор. Это тот человек, который переехал вашу собаку, мадам? Да, это он, сержант, а что такое? О нет, мне не передать этот бессмысленный диалог. Замечу лишь, что полицейский наконец исчез, слово не совсем точное, бормоча и ворча, а за ним потянулись последние зеваки, потерявшие последнюю надежду дождаться моего бесславного конца. Но полицейский тут же вернулся и сказал: Немедленно уберите вашу собаку. Снова оказавшись на свободе, я попытался ею воспользоваться. Но дама, госпожа Лой, разделаюсь с её фамилией поскорее, или Лусс, забыл, а имя похоже на Софи, удержала меня и, уцепившись аа полу моего пальто, сказала, я считаю, что слова, которые я услышал, и слова, произнесённые ею тогда, одинаковы: Сударь, вы мне нужны. И, заметив по выражению моего лица, которое часто меня выдаёт, что я её понял, она, должно быть, произнесла: Если он понимает это, то может понять и другое. И не ошиблась, ибо некоторое время спустя я оказался во власти новых идей и точек зрения, исходивших, несомненно, от неё, а именно – убив собаку, я морально обязан помочь отнести её домой и там похоронить; она не хочет предавать меня суду за то, что я натворил, но человек не всегда не делает того, чего не хочет; она находит меня вполне симпатичным мужчиной, несмотря на мою отвратительную внешность, и счастлива была бы протянуть мне руку помощи и так далее, половину я забыл. А, вот ещё что, она мне тоже была нужна, так ей казалось. Я был ей нужен, чтобы помочь избавиться от собаки, а она мне забыл зачем. Наверняка она это сказала, ибо приличие не позволило мне обойти молчанием сделанный намёк, и я, не колеблясь, заявил, что не нуждаюсь ни в ней, ни в ком бы то ни было другом, и, вероятно, несколько преувеличил, ибо в матери я наверняка нуждался, иначе откуда такое упорное желание добраться до неё? Вот одна из причин, почему я стараюсь говорить как можно меньше. Ибо я всегда говорю или слишком много, или слишком мало, а это ужасно для человека, любящего правду так, как люблю её я. И прежде чем оставить эту тему, к которой, вероятно, у меня уже не будет повода вернуться из-за того, что меня охватывает смятение, я хочу сделать довольно любопытное замечание: мне не однажды случалось, в те времена, когда я ещё говорил, говорить слишком много, полагая, что я сказал слишком мало, и, наоборот, говорить слишком мало, полагая, что я сказал слишком много. После раздумья, довольно долгого, хочу заявить, что моё словесное изобилие обычно оказывалось речевой бедностью и наоборот. Так время иногда меняет заповеди. Иными словами, или, возможно, уже совсем иное: что бы я ни сказал – его всегда оказывалось недостаточно или слишком много. Да, но я не был молчальником, что бы я там ни говорил, молчальником я не был. О божественный анализ, с твоей помощью познаёшь себя и познаёшь своих ближних, если они у тебя есть! Ибо сказать, что мне не нужен никто, – значит сказать не слишком много, а лишь ничтожно малую часть того, что я мог бы сказать, не мог не сказать, о чём должен был умолчать. Потребность в матери! Нет, не существует слов, чтобы выразить то отсутствие потребностей, от которого я погибал. Так что, вероятно, она, я имею в виду снова Софи, назвала мне причины, по которым я нуждался в ней, после того как я осмелился ей противоречить. Возможно, если бы я взял на себя труд, я бы и сам их вспомнил, но брать на себя труд, премного благодарен, как-нибудь в другой раз. Покончим с этим бульваром, конечно, это был бульвар, и с праведными прохожими, и с бдительными полицейскими, и с их ногами и руками, которые топают, тянутся, сжимаются в бессильной ярости, покончим с их орущими ртами, у которых всегда находится причина для крика, и с небом, с него уже начало моросить, и с чужбиной, где ты видим, где тебя ловят. Кто-то тыкал в собаку тростью. Собака была жёлтая, вся жёлтая, дворняга, должно быть, или чистокровная, я плохо их различаю. Смерть причинила ей меньше страданий, чем мне падение, так мне показалось. Во всяком случае, она мертва. Мы перекинули её через седло и кое-как двинулись в путь, вероятно, помогая друг другу поддерживать труп, толкать велосипед, двигаться самим, прокладывать дорогу через глумящуюся толпу. Дом, в котором Софи – нет, я не в силах так её называть, попробую Л усе, бел «госпожа», – дом, в котором жила Лусс, был недалеко. Но и не близко, когда мы добрались, я чувствовал, что уже сыт всем по горло.Читать дальше