Самуэль Беккет: МОЛЛОЙ

Теперь я могу завершить.

Я шёл мимо кладбищенской стены. Была ночь. Возможно, была полночь. Дорога круто поднималась в гору, я шёл с трудом. Ветерок гонял тучи по чуть побледневшему небу. Великое дело иметь участок земли, в вечное пользование, поистине великое. Но если бы действительно в вечное. Я подошёл к калитке. Она была заперта, как и положено. Я не смог её отомкнуть. Ключ вошёл в скважину, но не поворачивался. Заржавел? Новый замок? Я вышиб калитку. Отступил на обочину и со всего размаху бросился на неё. Я вернулся домой, как велел мне Йуди. Наконец, я кое-как встал на ноги. Чем так сладко пахнет? Сиренью? Возможно, примулой. Я направился к ульям. Они стояли на обычном месте, чего я и опасался. Я снял с одного крышку и опустил её на землю. Она представляла собой маленькую крышу с острым коньком и крутыми скатами. Я засунул руку в улей, провёл по пустым рамкам, ощупал дно. В одном из углов моя рука наткнулась на лёгкий сухой комок. Он рассыпался в моих пальцах. Пчёлы сбились в рой, все вместе, чтобы хоть немного согреться, чтобы попытаться уснуть. Я вынул горсть. В темноте я -не смог её рассмотреть и положил в карман. Прах был невесом. Пчёлы оставались в улье всю зиму, мёд у них забрали, сахарного сиропа не дали. Да, теперь можно ставить точку. К курятнику я не пошёл. Куры тоже были мертвы, я это знал. Разве что убили их иначе, за исключением, возможно, серой хохлатки. Мои пчёлы, мои куры, я покинул их. Я направился к дому. Он стоял в темноте. Дверь была заперта. Я вышиб и её. Возможно, я мог её отпереть, одним из своих ключей. Я повернул выключатель. Света не было. Прошёл на кухню, в комнату Марты. Никого. Добавить больше нечего. Дом был пуст. Электрокомпания отключила свет. Мне обещали подключить его снова, но я сам не захотел. Вот каким человеком я стал. Я вернулся в сад. На следующий день я рассмотрел горсть пчёл. Пыль, чешуйки, крылышки. В ящике возле- лестницы лежало несколько писем. Письмо от Савори. Мой сын чувствует себя хорошо. Естественно Довольно об этом. Он вернулся. Он спит. Письмо от Йуди, в третьем лице, просит написать отчёт. Он его получит. Снова лето. Год назад в это же время я ушёл Теперь я освобождаюсь. Однажды меня посетил Габер, он пришёл за отчётом. А я-то думал, что покончил со всеми этими визитами и разговорами. Заходите ещё, – сказал я. Как-то пришёл отец Амвросий. Возможно ли! – сказал он, когда увидел меня. Кажется, он и правда любил меня, по-своему. Я попросил его больше на меня не рассчитывать. Он начал говорить. Он был прав. А кто не прав? Я ушёл от него. Я освобождаюсь. Возможно, я ещё встречу Моллоя. Моему колену лучше не стало. Но не стало и хуже. Теперь у меня костыли. Я буду двигаться быстрее. Отличные наступят денёчки. Всё, что можно было продать, я продал. Но за мной остались огромные долги. Довольно с меня быть человеком, больше я этого не выдержу. Никогда уже не зажгу эту лампу. Сейчас я её задую и выйду в сад. Я думаю о долгих майских и июньских днях, когда я жил в саду. Однажды я разговорился с Анной. Она сообщила мне новости о Зулу и сестрах Эльснер. Она знала меня, она меня не боялась. Она не выходила на улицу, не любила выходить на улицу. Она разговаривала со мной из окна. Новости были плохие, хотя могли быть и хуже. Надо оставаться оптимистом. Дни стояли прекрасные. Прошедшая зима оказалась исключительно суровой, так все говорили. И потому мы заслужили это роскошное лето. Не знаю, заслужили ли. Птиц моих никто не убил. Они были дикие. И однако же не утратили доверчивости. Я узнал их, и они, кажется, узнали меня. Как знать. Некоторые пропали, появились и новые. Я попытался лучше понять их язык, не прибегая к помощи моего. Это были самые длинные, самые прекрасные дни в году. Я жил в саду. Я уже говорил о голосе, который я слышал. Я начал привыкать к нему, понимать, что ему надо. Он не произносил тех слов, которым учили Морана, когда он был маленьким, и которым он, в свою очередь, научил своего маленького сына. Так что сначала я не понимал, что ему надо. Но в конце концов понял. Я всё понял, всё понимаю, возможно, неверно. Но дело не в этом. Он сказал мне, чтобы я написал отчёт. Значит ли это, что я стал свободнее, чем раньше? Не знаю. Узнаю. И я вошёл в дом и записал: Полночь. Дождь стучится в окно. Была не полночь. Не было дождя.

Первая часть ТРИЛОГИИ:

1. Моллой Molloy (1951)

2. Мэлон умирает Malone Dies (1951)

3. Безымянный The Unnamable (1953)