Волчок Ирина. - Слабая женщина, склонная к мелонхолии

– Как это – куда? – удивился Гонсалес. – К тебе он едет, куда же еще… И новое назначение – в твоей деревне… Вот что ты с человеком сделала. А еще говоришь, что не колдунья… Э-э, командир, да ты не знала ничего, да? Кажется, я сюрприз испортил.

– Я терпеть не могу сюрпризы, – сердито сказала Ася. – Я всякие сюрпризы просто ненавижу! За подобные сюрпризы я способна… способна… да на все я способна! Сергей, спасибо, что предупредил. Огромное спасибо. Может быть, этим предупреждением ты спас человека от верной смерти.

Она имела в виду собственную верную смерть, но Гонсалес опять не понял, озабоченно попросил:

– Командир, ты все-таки с ним помягче как-нибудь… Он и так уже как заколдованный, чего тебе еще? Помягче как-нибудь, поласковей… Он же мне как родной теперь. Я за него переживаю.

Ася пообещала обойтись с Тугариным как-нибудь помягче, выслушала поздравления Гонсалеса, еще полминуты поговорила с его мамой, еще полминуты сидела, с сердитым ожиданием глядя на телефон, ждать дольше уже никаких сил не было, – и она позвонила Тугарину сама.

– Асенька хорошая! – громко обрадовался Тугарин. – А я тебе уже несколько часов дозвониться не могу. Тетя Фаина сказала – дежурство… Ты телефон выключила, да? Наверное, операция? Наверное, что-нибудь сложное? Наверное, устала? У тебя голос такой… какой-то такой… ну, сердитый.

– Да, – сказала она сердитым голосом. – Скажи спасибо, что за тебя ходатайствовали… А то я ведь могла и расстроиться. А последствия – сам знаешь… ты почему ничего мне не сказал? Я тут почти два месяца с ума схожу… Я тут не знаю, что и думать… А он даже не предупредил!… Сел и поехал!… Неизвестно, в каком направлении!… Может быть, опять в Германию!… А у меня ночное дежурство!…

– Да у тебя телефон был выключен, – жалобно возразил Тугарин. – Я хотел предупредить, правда. Но не успел. Да ты и сама все знаешь… ты всегда все знаешь… Какая еще Германия? Все, больше никогда никаких Германий. У меня теперь новая работа. Теоретическая и аналитическая. Прекрасная и безопасная. Да и не пристало мне в моем возрасте и при моих чинах с пистолетом в поле бегать… Я теперь начальник и бюрократ. Ты к этому сможешь привыкнуть?

– Смогу, – не задумываясь, быстро ответила Ася. – Пусть бюрократ, мне все равно. Только чтобы в тебя больше не стреляли.

– Не, больше не будут, я уже всех стрелков переловил, – легкомысленно сказал Тугарин. – Да это все ерунда, это все в прошлом. Давай лучше о будущем поговорим… У тебя дежурство до восьми утра, правильно? Хорошо. Я приезжаю в шесть, еду к тете Фаине, предупреждаю, что завтра у нас свадьба, а потом еду за тобой. Ты дня три без содержания сможешь взять? У меня мама сейчас в санатории, мы бы вместе туда съездили, ты бы с ней познакомилась… Ты не против? Я сразу хотел ее к тебе везти, но не решился – а вдруг ты… ну, вообще против будешь.

– Против чего? – не поняла она.

– Против меня, – помолчав, нерешительно сказал он. – Я боялся. Асенька хорошая.

– Господин подполковник, да вы идиот! – догадалась Ася. – Как я раньше не поняла? На будущее надо иметь в виду.- Ага, – охотно согласился Тугарин. – Кстати, знаешь, что я еще о будущем думаю?…

И они долго говорили о будущем – так долго, что у Аси в телефоне опять батарея села. Поставила телефон на подзарядку, но Тугарину дозвониться не смогла – наверное, и в его телефоне батарея села. А где он в поезде его зарядит? Ну ничего, до утра осталось совсем немного времени.

А потом будет много времени. Вся жизнь.

Они будут жить долго и счастливо. И – никаких мыслей на тему «умрем в один день». С какой стати вообще умирать, если им будет так весело и интересно жить? К тому же не дурак сказал: человек жив до тех пор, пока о нем помнят. А о них будут помнить очень многие – и о глазном хирурге, настоящей колдунье Анастасии Павловне Мерцаловой, и о подполковнике Илье Алексеевиче Мерцалове. Правда, он потом станет генералом. А дети? Дети их никогда не забудут. Василий и Наташа будут рассказывать о них своим детям – об Асе и Тугарине. А Соня станет Софьей Ильиничной Мерцаловой и сразу привыкнет называть их мамой и папой. Через два года Ася родит девочку и назовет ее Фаиной. А еще через два года у нее родится мальчик, которому имя придумает Тугарин. Правда, не сразу. Сначала Ася забракует с десяток имен, которые он выберет. Потом одобрит имя Антон. Тугарин, кажется, этого имени выбирать не будет. Но какая разница? Асенька хорошая одобрит, так что же, спорить с ней он будет? Страх, что ли, он совсем потеряет? Они вообще почти никогда ни о чем не будут спорить, и поссорятся всего пару раз за всю жизнь. То есть попытаются поссориться, но у них ничего не получится. Во-первых, потому, что повод для ссоры будет несерьезный: например, где праздновать свадьбу Сони – это что, повод? Во-вторых, потому, что при первых признаках Асиного недовольства Тугарин будет испуганно таращить глаза и озабоченно спрашивать: «Асенька хорошая, ты, случайно, не собираешься расстроиться?»