Есть признаки, которые дают возможность предчувствия. История ходит по кругу, точно осел на мельнице. Когда-то, в начале прошлого века, уже было все это: аристократия крутила столы, прикладывалась к блюдцам, вызывая духов. Затем случилась революция. А теперь уже псевдоаристократия вникает в премудрую каббалу, ничего, признаться, в ней не понимая...
К людям Мемзер давно относился сугубо прагматически. Его интересовали лишь те, кто мог выполнять определенную функцию в схеме. Министр Павел был таким человеком, и его приходилось постоянно держать подле себя, что называется, «у стремени». Этот алчный циник министр и Мемзер были ягодами с одного куста. Абсолютные менялы, прирожденные бухгалтеры с вычислительной машинкой в груди, у котороых в жизни всего два принципа: «мне это выгодно» и «мне это не выгодно», а третьего не дано.
Мемзер думал о великом, он не в состоянии был оперативно переключаться на то, что копошилось под ногами. Где-то далеко остался этот смешной и глупый мальчишка, который отсюда, издалека, казался еще более ничтожным. Полностью успокоенный, умиротворенный горным обществом, Мемзер впал в парящее состояние легкости и отменил собственную подозрительность. И как он мог подумать, что его жена и этот юнец... Конечно, жена любит его. Ночь в поезде это наилучшим образом подтвердила: Мемзер даже поежился от удовольствия и вздумал обнять Наташу, но той нигде не было. Он позвал, но не получил ответа. Прошел по всем комнатам – никого. В верхней гостиной, одной из комнат, выходящих на открытую веранду второго этажа, он через стекло заметил какое-то движение, стремительно прошел гостиную насквозь и очутился на веранде. Наташа стояла у края, опершись на перила – сомнительную по прочности границу между плоскостью и пропастью, и Мемзеру на секунду показалось, что вот сейчас она закинет ногу, очень обыденно минует эту преграду и ухнет вниз. Поборов желание броситься к ней, он, чтобы не спугнуть, подкрался, крепко взял ее за плечи и развернул к себе. Наташа улыбалась, и Мемзер в очередной раз посетовал на собственную подозрительность. Как он мог подозревать ее в неверности? Она заинтересовалась его племянником так же, как интересовалась всеми его делами, и не более.
– Прости меня, – сказал Мемзер неожиданно для самого себя, – я виноват перед тобой.
– Простить? За что?
– Я напрасно повез тебя в горы. Это насилие, ты не любишь бывать в горах, я знаю. Клянусь, как только отметим праздник, мы завтра же с тобой уедем, куда ты попросишь.
Наташа рассмеялась, и он почувствовал себя с ней абсолютно счастливым:
– Жорик, мне здесь нравится, я даже сама не ожидала, насколько это место окажется моим. И здесь очень легко дышится, мне кажется, даже простуда убежала куда-то. А насчет твоего предложения... Ты серьезно?
– Вполне. Я в долгу перед тобой.
– Тогда давай вернемся в Москву, – Наташа сказала это настолько ровным голосом, что Мемзеру показалось, он не расслышал ее. Когда смысл, наконец, дошел до него, он оттолкнул Наташу, она ударилась о перила, вымороженное дерево загудело, и Мемзеру показалось, что это гудит у него в ушах:
– Что, соскучилась по своему щенку?! Настолько соскучилась, что безо всякого стеснения говоришь мне об этом?! Думаешь, я ничего не знаю?! Да я специально потащил тебя с собой, лишь бы этот проходимец не спал в моей постели! Ты... Да как ты могла... Сука! – Мемзер сорвался на фальцет и последнее слово у него вышло по-выпьи пронзительным. Ему хотелось озвереть, ударить ее наотмашь, сокрушить все вокруг. Пусть горы падут и сделается равнина, пусть эту равнину затопит, пусть все исчезнет, лишь бы не знать ему этого позора на старости лет. Он рогоносец! Теперь никаких сомнений быть не может: на груди своей он пригрел двух спаривающихся змей. Его всегдашняя истовая мстительность вспыхнула и засияла холодным, режущим глаз, неживым светом отблеска горной вершины. Мемзер среди гор чувствовал себя на равных. Он сам гора, непокоримая вершина с отвесными склонами и скрытыми под снегом гибельными пропастями. И он отправит обоих в пропасть, будьте уверены. Он, он!..
– Жорик, ты что, совсем дурачок? Как ты мог подумать такое? Ты всерьез считаешь, что между мною и кем-то, кроме тебя, есть отношения? О каком щенке ты говоришь?! – Наташа выглядела очень убедительно, она играла явно лучше всех актрис во всех пересмотренных Мемзером спектаклях. Лавина, готовая обрушиться, замерла, Мемзер опомнился, но ярость все еще переполняла его, он по-прежнему был готов вспыхнуть:
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу