Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

- Помоги, умоляю, у тебя должно быть лекарство! Рабом твоим буду всю жизнь, спаси! - Шурик бился в истерике. Вслед за ним рухнула на колени Настя и принялась умолять меня спасти Шурика, целовала мне колени и гладила по бёдрам.

- Не помер бы от испуга, - подумал я, - бывает и так!

- Ну, хорошо, - произнёс я, вставая, - ты проиграл! - театральным жестом я указал пальцем на поверженного и плачущего Шурика. - Так неужели тебе захочется жить, если я заберу себе Настю?

- Да, да, захочется, забирай её себе, только спаси меня как-нибудь! - причитал Шурик. Опасаясь, что действие нитроглицерина может закончиться, я быстро спросил у Насти:

- Так ты - моя?

Она быстро закивала, не в силах произнести слова от страха. Тогда я достал из портфеля огромную трёхграммовую таблетку чистой аскорбинки для витаминизации пищи и протянул её Шурику.

- Грызи и глотай её быстрее - может ты и спасёшься!

Обезумевший Шурик с хрустом принялся жевать эту кислейшую в мире таблетку и, икая, заглатывал кашицу аскорбиновой кислоты. Я велел ему прилечь на кровать Зины (чтобы вдруг его не вырвало на теперь уже 'нашу' постель!), и глубоко дышать. Он дышал и часто икал от ужасной кислятины. Настя продолжала стоять на коленях, сжимая себе виски руками, как будто голова должна была расколоться у неё самой. Зрелище было незабываемое, Станиславский рыдал бы от восторга!

Постепенно Шурику стало лучше, я налил ему 'Старки' и он, шатаясь, вышел из комнаты. Вся сцена японский дуэли заняла около получаса. У нас с Настей осталось почти полтора часа до прихода Зины.

Я поставил на стол шампанское, мы выпили его гранёными стаканами; я слышал, как зубы Насти лязгали по стеклу - её охватила нервическая дрожь. Я приказал ей раздеться и лечь, чему она повиновалась, как зомби. Степенно, как хозяин, раздевшись, я потушил свет и лёг с Настей. Зубы её продолжали стучать, пока я своими поцелуями не укротил эту дрожь.

И совсем несвоевременно я стал размышлять о том, правильно ли я поступил, так жестоко разыграв Шурика и Настю. Но потом решил, что если даже поступил я неправильно, то, по крайней мере, на всю жизнь запомню эту маленькую, но насыщенную действием пьесу.

А потом думать о чём-то постороннем стало недосуг, 'всё стало вокруг голубым и прекрасным'. До прихода Зины мы успели привести в порядок себя, постели и комнату.

- Шурик покинул нас, - грустно сообщил я вошедшей Зине. Она испытующе посмотрела на Настю и поняла, что та не в себе. Я поцеловал Настю, потом Зину и, довольный, пошёл спать к себе.

Утром я зашёл к своему старому знакомому Немцову и 'снял' у него по-дешёвке отдельную комнату в дальнем краю общежития. Студенты почти все разъехались, а новой Спартакиады не намечалось - свободных комнат было навалом. Мы с Настей 'переселились' туда. Зина так и не могла понять, в чём было дело. Она решила, что я обещал жениться на Насте, и та 'бортанула' Шурика. Потом Зина сообщила Насте, что Шурик срочно 'снялся' с общежития и уехал к себе в Сасово. Якобы, для 'поправки здоровья'.

Дела заводские

Благодаря заботам Фёдорова наряд-заказ был 'выбит' и направлен на Опытный завод. Фёдоров лично попросил директора Нифонотова провести изготовление деталей поскорее, пока я в Москве. Но чертежи - это планы, а жизнь - гораздо богаче всяческих планов.

Редуктор, который я по неопытности заложил в чертежи, достать было невозможно, решили закладывать в проект то, что сможем достать. С помощью дяди и его друга - главного инженера Московского метростроя Фёдора Фёдоровича Плюща, удалось получить (бесплатно!) два редуктора РМ-350 и перевезти их на Опытный завод.

Потом оказалось, что таких крупных зубчатых колёс, которые заложены в проекте, нарезать на заводе нельзя. И мы (а мы - это я и старшие инженеры Перепонов и Бондарович, которых дал мне в помощь Фёдоров. Кстати Бондарович, или просто Боря, сейчас зам. директора ЦНИИС) перелазили все свалки, все заводы, на которые смогли пробраться, в поисках нужных зубчаток. Наконец повезло - на заводе 'Серп и Молот' на свалке утиля мы обнаружили огромную старую лебёдку, как раз с такими колёсами! Радостные, заготовив письмо из ЦНИИСа, мы с Перепоновым бросились на приём к зам.директора завода по фамилии Григорьев. Тот внимательно выслушал наш сбивчивый рассказ о маховичном толкателе к скреперу, и о том, что на складе утиля завода имеются чрезвычайно нужные нам зубчатки. Показывая письмо института, мы просили передать нам эти колёса, конечно же, с оплатой, как за утиль. Григорьев поднял трубку телефона и позвонил, как мы поняли, начальнику этого склада. Обматюгав его, Григорьев потребовал, чтобы он немедленно отправил под пресс и в переплавку залежавшийся на складе утиль и не пускал на территорию склада всяких сумасшедших изобретателей.