Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Водку я всё равно выпил, но, тем не менее, мочу задержал. Утром, часов в восемь, едва удерживаясь от 'протекания', я сел в такси и примчался к Альфу. На каждом ухабе, не в силах удержать, часть мочи я всё-таки терял. Сдерживаясь из последних сил, я поднялся-таки к Альфу и позвонил в квартиру. Дверь мне открыли, но к своему ужасу, я увидел в коридоре очередь из трёх человек. Понимая, что не удержу своей ноши, я попросил доложить, что пришёл больной с переполненным мочевым пузырём.

Альф принял меня без очереди. Подвёл к умывальнику и приказал наполнить по очереди три пробирки - в начале, в середине, и в конце процесса. Кажется, до этого он сделал мне массаж предстательной железы, надев резиновый напаличник и приговаривая: 'Это моя работа!'.

Альф выписал мне направление в лабораторию (которая почему-то оказалась на первом этаже прямо в доме, где жил доктор), сослепу переходя ручкой с бланка на клеёнчатую скатерть стола. А я в это время поинтересовался, почему он просит больных помочиться в умывальник, хотя рядом стоял унитаз.

- Ты что, с деревни приехал? - Альф даже оторвался от писанины, - где ты видел, чтобы мужики в унитаз писали? Если есть умывальник, то мужик, если, конечно, он не дурной, всегда писает туда. Во-первых, не обмочит всё вокруг, а во-вторых, тут же подмоется, не отходя от 'кассы'!

Альф вручил мне три пробирки, направление, взял деньги (не помню уже сколько, но немного), и сказал:

- Если всё в порядке - иди домой и впредь веди себя умнее, если нет - зайдёшь ко мне снова!

Ёжась от стыда, я понёс пробирки в лабораторию. Подойдя к окошечку, я не обнаружил там приёмщицы, и робко, жалобным голосом попросил позвать её.

- Маня, тебя тут опять сифилитик от Альфа спрашивает! - с нескрываемым презрением прокричала, кажется, уборщица.

Не торопясь и изобразив губами 'куриную гузку', Маня брезгливо приняла у меня пробирки и направление.

- Завтра зайдите за результатом! - бросила она мне, и уже обращаясь к товаркам, продолжила - этот Альф совсем ослеп от старости - гляди, как он заполнил направление!

Весь день я нервничал, даже пошли в кино, чтобы отвлечься, а вечером зашли к дяде. Я рассказал ему о том, какова жизнь в Тольятти, как там хорошо и перспективно. Чувствуя, что я привираю, дядя ворчливо спросил, ужалив меня в самое сердце:

- Следующим, какой город будет - может Сыктывкар?

Утром я, дрожа от нетерпения, зашёл в лабораторию и назвал свою фамилию, прибавив: 'от Альфа'.

Маня вынесла результат анализа и передала бумажку мне в руки, как мне показалось, с уважением:

- Гонококков не обнаружено! - доброжелательно сказала она. Я бережно принял от неё бумажку, вежливо поблагодарил, и, выпячивая грудь от гордости, вышел из лаборатории.

- А ну, попробуйте назвать меня сифилитиком, и узнаете, что я ещё и мастер спорта по штанге! - бросал я немой вызов прохожим, но они бежали по своим делам, не обращая на меня никакого внимания. Справку же я заботливо сложил в паспорт, чтобы не потерять.

Вечером того же дня мы выехали в Тбилиси. А, уже подъезжая туда, мы были поражены, как видами из окон, так и разговорами, о том, что в Восточной Грузии небывалые морозы. Ночью было 22 градуса, такого не помнит никто! В городе, где преимущественно печное отопление, а топлива-то и в помине нет! Это вам не Шахты, где уголь рассыпан по улицам, а в домах всё равно мороз!

Воздушные линии электропередач, не рассчитанные на такие морозы, порвались от перенатяжения. Вода в трубах замёрзла и разорвала их. Дома температура в комнатах - минус 5 градусов!

Я сбегал в керосиновую лавку и принёс два бидона керосина. Достали из подвала старую печку-'буржуйку', вывели трубу в вентиляционный люк, и топили 'буржуйку' керосином, сидя всё время перед печкой и заливая туда керосин кружкой по мере выгорания. Детей отправили к родителям жены - у них был собственный дом на окраине Тбилиси с печью и дровами.

Днём я всё-таки сбегал к Трили на приём.

- Ра гатсухебс, бичо? ('Что беспокоит, мальчик?') - псевдоласково спросил он меня при встрече.

Я рассказал, что, приехав в Тбилиси на несколько дней, не мог не нанести визита вежливости своему учителю:

Трили без интереса выслушал меня, задал для приличия ещё пару вопросов бытового плана, спросил про погоду в Тольятти. Я, не без ехидства, отвечал, что погода и температура там - такие же, как сейчас в Тбилиси. Но в домах почему-то тепло и идёт горячая вода.

Так мы расстались и больше не виделись. Потом я узнал, что как Трили рассчитывал, так и вышло. На очередных выборах его забаллотировали в вице-президенты, и он, как и предполагал, вернулся в институт директором. 'Малахольный' Самсончик получил пинок под зад, Авель остался заместителем директора. Умер Тициан Тицианович вовремя, не дожив до войны, разрушения экономики и науки Грузии.