Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

- - Не могу, хозяйка-джан, тяжело очень, добавляй ещё три рубля, а то уйду! - и делает вид, что уходит, оставляя интеллигентную хозяйку один на один с неподъёмным пианино. Магазин, где можно было найти ещё носильщиков - далеко, отойдёшь от дорогой вещи - тут же сопрут и затащат в ближайший двор. Что делать, хозяйка соглашается добавить. Таких псевдоотказов за всю дорогу бывало обычно несколько, и курд 'выставлял' хозяйку на сумму, соизмеримую со стоимостью пианино.

- Занимались курды и спекуляцией. Не на биржах, конечно, которых тогда и в помине не было, а так, в бытовом и справедливом смысле этого слова. Начнут 'давать' в магазине какой-нибудь дефицит (а тогда всё было дефицитом!), например, стулья. И тут же у магазина выстраивалась очередь в километр. А в очередь обязательно вставал какой-нибудь вездесущий курд. И тут же по своему 'телеграфу' он вызывал целую ораву курдов, которые пристраивались к нему. Вот и доставались все стулья курдам, а они тут же перепродавали их гражданам, которым этих стульев не хватило. Вот что такое настоящая спекуляция, а не то, что имеют в виду теперь, придавая этому слову позитивный, даже героический оттенок.

Поэтому и существовал на Кавказе анекдот, имеющий общую структуру с такими известными 'перлами', как, например: 'Один русский - это водка, два русских - драка, трое русских - партсобрание'. И так про другие нации, а про курдов говорилось: 'Один курд - это ничего, два курда - совсем ничего, а три курда - очередь за стульями'.

Одевались курды в те годы, а это почти полвека назад, в основном, на национальный манер. Особенно выделялись женщины, которые повязывали голову цветным платком, заплетая его наподобие тюрбана, кофточки носили цветные плюшевые. Множество юбок надевали друг на друга - брали цельные отрезы тканей, нанизывали на шнурок, как занавески и затягивали на талии. Верхние юбки были наиболее нарядные - из плюша и даже из панбархата. Русские женщины такие юбки называют 'татьянками'.

Обувь и у женщин и у мужчин обычно изготовлялась из куска сыромятной кожи, стянутой шнурками, наподобие индейских мокасин; наиболее богатые курды носили мягкие обтянутые 'азиатские' сапоги - жёлтые, коричневые и чёрные.

Сейчас, ориентируясь на телепередачи, можно заметить, что современные курды, проживающие в Европе, одеваются по европейски; тогда же, а тем более в Грузии, было иначе.

Интересными были у курдов свадьбы. Где-нибудь в сёлах или маленьких городах они нанимали крупный грузовой автомобиль - 'студебеккер' какой-нибудь или ЗИС-5, и молодожёны вместе с гостями устраивались в открытом кузове. Какой курд не любит быстрой езды? Грузовик мчит по просёлочным дорогам, а в кузове курды отплясывают свой любимый 'кочарик'. Танцующие сцепляются друг с другом мизинцами, образуя вокруг новобрачных круг, и начинают вращаться туда-сюда, под заунывные однообразные звуки зурны.

В Тбилиси же курды выбрали себе свадебным транспортом трамвай. Это куда удобнее грузовика - и ход плавней и крыша от дождя есть! Одна беда - 'кочарик' приходилось танцевать не по кругу, а растянувшись цепочкой вдоль вагона - от площадки до площадки. На одной площадке располагались 'зурначи' - музыканты, а на другой - молодожёны. Вот и колесил свадебный трамвай по городу, а в вагоне во всю шумели свадебные песни и пляски, на наш взгляд, правда, весьма заунывные.

Надо сказать, что молодые курдянки (так рекомендует называть женщин этой национальности орфографический словарь), бывают весьма привлекательными, похожими на молодых цыганок.

У нас в школе работала уборщицей миловидная молодая курдянка лет восемнадцати - нередкий персонаж моих эротических сновидений. Мы же, жестокие кавказские школьники, дразнили её 'курдянскими' словечками, смысла которых сами же не понимали:

- Курэ варэ табике! - кричали мы и корчили ей рожи, а юная уборщица с перекошенным от злости лицом бегала за нами со шваброй.

- Зоарэ варэ, бовэ таго! - тогда заклинали мы, и бедная девушка, схватившись за сердце, падала в полуобморочном состоянии на стул.

Что означали эти слова, я так до сих пор и не знаю, но взяты они из лексикона самих курдов, часто устраивавших громкие перебранки между собой.

Но какая же связь между институтом Академии Наук Грузии, куда я шёл устраиваться на работу, военными казармами и курдами, избравшими безымянную горку своим местожительством?

А связь простая - органолептическая (русский язык надо знать!), а конкретно - обонятельная. Туалетов в жилищах курдов предусмотрено не было, а ходить в казарменные туалеты было далековато, да и в сыромятных мокасинах туда не зайдёшь, а резиновых сапог у курдов на этот случай не было. Вот и 'ходили' они по нужде прямо на безымянной горке, отойдя немного от входа в свои жилища. А если отойти немного от этих хижин, то получалось как раз у стен высоконаучного академического института, так что институт со сложным названием оказывался в сложном положении, в этаком 'дерьмовом кольце', через которое нашим сотрудникам приходилось каждый раз перепрыгивать, идучи на работу.