Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики

Директор института - 'малахольный' Самсончик Блиадзе 'бюллетенил', и я зашёл к его заместителю по научной работе Авелю Габашвили. Заместитель директора с библейским именем и княжеской фамилией был похож на недовольного и невыспавшегося льва. Когда я зашёл к нему в кабинет, он приподнял гривастую голову от стола и грозно-вопросительно посмотрел на меня. Я представился ему и подал заявление. Авель закивал головой и пригласил меня присесть.

- Так ты и есть тот московский 'гений', о котором здесь все болтают?

Без ложной скромности я кивнул головой.

- Я бы этого не сказал, - снова становясь похожим на недовольного льва, процедил Авель - оставить Москву, хороший институт, потерять прописку, и поступить на работу к этому идиоту Маникашвили? Это о хорошем уме не свидетельствует, скорее, об его отсутствии!

- Где ты был раньше, Авель? - хотелось возопить мне, но я только согласно закивал головой.

- К этому трепачу, сплетнику, пьянице, шантажисту, доносчику и дебилу, страдающему манией величия? - продолжил перечислять Авель достоинства Геракла, - ну, это должно повезти, чтобы так опростоволоситься:

- А зачем вы такого на работу взяли? - осмелев, спросил я, в свою очередь, Авеля.

Он улыбнулся страдальческой улыбкой и, немного помедлив, ответил:

- Ты всё равно всё сам узнаешь, но так и быть, и я скажу. Мать этого дебила одно время занимала огромную, - и Авель поднял указательный палец высоко вверх, - должность. Не здесь, а у вас - в Москве. Вот она и обеспечила квартирами всех, кого надо, - Авель снова поднял палец кверху, только немного пониже, - здесь в Тбилиси, - и сделали они ему диссертацию, и приняли на работу начальником отдела: Нас не спросили!

- А Тициан: - хотел, было, вставить я слово, но Авель перебил меня, рыча, как вконец рассерженный лев.

- Что 'Тициан, Тициан'? Ты думаешь, Тициан - святой? Или он всегда был тем Тицианом, что сейчас? Ты полагаешь, на такую, как у него, должность из Тбилиси назначают? И это возможно без помощи из Москвы?

Авель нахмурился и доверительно прошептал: - ты только пока не болтай, а через неделю тебе всё расскажут, только другие люди. Тогда болтай, сколько влезет! Мы, грузины, добро помним, только всему есть предел. Так что не думай, что твой шеф вечен. Выгоним его через пару лет, тогда будем искать другого начальника отдела. Умного, понятливого, тактичного, молодого, - и Авель быстро добавил, - но уважающего старших!

И Авель не меняя выражения лица, подмигнул мне: - Гаиге? (Понял?) - по-грузински спросил он меня.

- Диах, батоно Авел! ('Да, господин Авель!') - на высокопарном грузинском ответил я ему, чему тот, безусловно, был доволен.

Авель подписал мне заявление, и главное, вселил надежду. Начальник отдела - это 400 рублей чистой зарплаты, а там - премии и другие льготы академического института. Командировки за рубеж, элитные путёвки: Я раскатал губы и понёсся в бухгалтерию, отдел кадров, канцелярию, и снова к Авелю - подписать приказ. Когда меня оформили, Лиля уже ушла домой - в отделе Геракла все разбредались после обеда, включая и начальника.

- Вот стану начальником - это безобразие тут же пресеку! - успел подумать я, но сразу отогнал от себя эту несвоевременную мысль.

Положили мне, как младшему научному сотруднику без учёной степени (для получения её требовалось ещё утверждение ВАК - Высшей Аттестационной Комиссии, от которой я ещё хлебну горя!) - 98 рублей, столько же, сколько получала Лиля.

Чтобы подчеркнуть смехотворность этой суммы приведу популярную тогда блатную песенку:

Получил получку я -

Топай, топай,

Девяносто два рубля -

Кверху попой!

Девяносто - на пропой -

Топай, топай,

Два жене принёс домой -

Кверху попой!

И так далее:

Если учесть, что со времени написания этой песенки до моего оформления, инфляция съела минимум треть суммы, и то, что выражение 'попой' в песенке было представлено более жёстким синонимом, можно понять, что сумма в 98 рублей была смешной. Килограмм мяса в Тбилиси на рынке стоил 10 рублей (в магазинах его просто не было), мужской костюм - 300:500 рублей. Это уже в магазинах, а на заказ - много дороже. Жизнь в Тбилиси была не менее чем вдвое дороже московской. Только разве чачу и местные фрукты-овощи можно было купить дешевле.

Таким образом, наша семья из шести человек с доходом 98 рублей (я) + 98 рублей (Лиля)+ 105 рублей (мама) + 36 рублей (пенсия бабушки), была обречена на голод. Мы спасались, продавая то, что осталось после войны и голода 45-47-х годов. Ковры, гобелены, паласы, ценные книги, уцелевший антиквариат - вот наши кормильцы. Помню, маме удалось продать фарфоровый барельеф Рихарда Вагнера, изготовленный ещё при жизни композитора за 150 рублей, и мы были просто счастливы. Потом, консультируясь у специалиста, я узнал, что стоимость этой вещи была на порядок большей.