Деа Триер Мёрк - Зимние дети

Мария заходит в уборную и обнаруживает у себя следы крови. Ее замутило. Она наклоняется над раковиной. Ее рвет.

Потягивание в пояснице, кровотечение, рвота — все это, вместе взятое, явный признак надвигающихся событий Опираясь о край раковины, Мария смотрит на себя в зеркало. Длинные каштановые волосы обрамляют бледный овал лица. Она видит лицо, которое неуловимо меняется. Оно не похоже больше на ее лицо. Оно похоже на лица всех тех, у кого начинаются роды.

Мария проходит в душевую и моет голову. Потом идет к дежурной. Та звонит в родильное отделение, спрашивает, как им быть.

— Мы посылаем вам акушерку, — отвечают ей.

В смотровой помощница акушерки осматривает Марию. Да, шейка матки начинает открываться. Марии следует немедленно отправиться в родильное отделение. Она ее проводит.

Мария прокрадывается в свою палату, тихонько в темноте, стараясь не разбудить других, собирает свои вещи.

В коридоре ее поджидает Сигне с взъерошенными, как всегда, волосами.

— Это правда? — встревоженно спрашивает она.

— Да, у меня схватки.

Сигне смотрит на нее, берет ее руку и пожимает. Они молчат. В такую минуту, что ни скажи, все будет не то.

Мария вешает на плечо сумку и идет за помощницей акушерки.

У самого выхода она оборачивается и видит Сигне и седенькую ночную дежурную — два силуэта в свете, падающем из стеклянной двери.

В темноватой уютной родильной палате ей надели на живот пояс с циферблатом. Пояс присоединен к аппарату, который улавливает даже самые слабые сокращения матки. Танцующая черная игла выцарапывает зигзаги — условный язык знаков — на белой бумажной полосе, которая с тиканьем, медленно, широкой волной выползает на пол.

Занавески на окнах задернуты. Горит лишь одна настольная лампа. Родильная палата походит сейчас на пещеру.

Мария дремлет. Она не знает, долго ли она уже здесь лежит, но вот дверь открывается и входит зав. отделением.

— Ого, вы уже здесь!

Он поднимает бумажную полосу и всматривается в тоненькую черную линию, образующую слегка холмистый ландшафт. Целая гряда разной высоты холмов сменяется затем плоской равниной.

Это схватки. Сама она ощущает их лишь как слабое потягивание в пояснице, но где-то там, в глубине, они идут. То напрягается, то расслабляется что-то в том внутреннем водоеме, в глубине которого бьется голубая рыбка.

— Мы возьмем пробу ваших вод, — говорит врач. — Сейчас вас перевезут в другое помещение. Там я с помощью тонкой иглы возьму у вас воды для анализа. Это не больно, вы не волнуйтесь.

Каталка проезжает сквозь свободно распахивающиеся двери на лестничную площадку и вкатывается в темный коридор. Ее толкает старый, совершенно седой санитар в белой куртке и черных брюках.

— Скажите мне! — обращается Мария к старику.

— Да?

— Если ребенок родится мертвый, куда тогда поступает мать?

— В гинекологию.

— А не в послеродовое отделение?

— Нет.

Санитар смотрит на нее так, словно хочет сказать: если у тебя есть еще какие-то важные вопросы, я охотно отвечу.

Он завозит каталку в маленькое помещение без окон и ставит под лампу.

Рядом с ее изголовьем застекленный шкафчик и столик на колесах. Зав. отделением обменивается несколькими фразами с медсестрой, потом обращается к Марии.

— Сейчас я возьму аминоцентез, — говорит он. — Это пункция плодного пузыря. Нужно взять на анализ околоплодные воды, анализ покажет, способны ли уже легкие ребенка к дыхательным функциям, и в зависимости от результата мы предоставим вам произвести на свет ребенка сегодня же или попытаемся временно приостановить схватки.

— Это то же самое, что хромосомный анализ? — спрашивает Мария, а сама думает: «Дело-то, наверное, не только в дыхательных функциях…»

— Проба берется таким же способом. Но исследуется другое. И мы не сможем вам сообщить пол ребенка.

Кончиками пальцев он легонько пробежал по ее животу.

— Часа через два будет ответ, тогда и решим, как нам поступать дальше.

Медсестра протягивает ему шприц.

— Сейчас я вас уколю.

Мария устремляет взгляд в потолок. Она совершенно расслабилась, лежит неподвижно, как мертвая, а тонкая игла уже проходит сквозь кожу, брюшную стенку, вонзается в матку, оболочку плода…

Интересно, какого цвета эта жидкость? В случае аномалии и цвет может быть неправильный. Цвет, как и все остальное, должен врачу что-то сказать.

— Как она выглядит?

Он показывает ей шприц с мерцающей жидкостью.