Том Хэнкс - Уникальный экземпляр - Истории о том о сём

Внутри у Сью Глиб разлилось тепло. Бобби Рой был самым большим ее поклонником, она его любила. И даже согласилась бы с ним переспать, будь он на пятнадцать лет моложе, на столько же килограммов легче и на сто восемьдесят градусов другой ориентации. Хотя, возможно, она бы и так согласилась, прямо сейчас.

К телефону вернулся Марк.

— Это точно? — спросил Боб. — Именно в таком написании? Понял тебя. Спасибо, Марко. Непременно. В четверг? Договорились. Пока!

Он повесил трубку, побарабанил по ней пальцами и произнес:

— Время важных решений, синичка.

Сью откинулась назад в своем мягком кресле. Дождь прекратился. В махровом халате она обсохла и благоухала сиреневым мылом. Из громоздкого приемника лилась тихая инструментальная версия какой-то поп-песни, а Нью-Йорк впервые казался самым подходящим городом для Сью Глиб…

Оноре Гуд (мисс Уэнтворт) — О. Гуд прошла курс актерского мастерства в Аризонском Открытом театре музыкальной комедии. В прошлом году номинировалась на внебродвейскую премию «OBIE» за роль Кейт Брансуик в спектакле «Блюз тихой заводи» (постановка Джо Раньяна). Нынешней номинацией отмечен ее дебют на Бродвее. Актриса благодарит своих родителей за постоянную поддержку, а также Роберта Роя-мл., который столь многое сделал возможным.

Дело было ранней весной 1970 года. Кенни Стэлл получил разрешение не ходить в школу, потому что у него близился день рождения, и еще потому, что в свои без полутора недель десять лет он по-прежнему считался малышом. Ровно в двенадцать дня за ним должна была приехать мама, чтобы забрать его к себе на особенные выходные, так что к завтраку он вышел в домашней одежде. Старшие брат и сестра, Керк и Карен, сидели за столом в форме учеников католической школы Святого Филиппа Нери, переживая из-за такой несправедливости. Им тоже хотелось уехать с мамой из этого дома и вернуться в Сакраменто или просто поселиться в любом месте, где не окажется других детей, а у них самих отпадет надобность лавировать между тяжелым сумрачным отцовским нравом и неизменно лучезарной суетливостью его второй жены.

У Кенни было три сводные сестры, семнадцати, пятнадцати и четырнадцати лет, и сводный брат, на два года его старше. Их ничуть не волновало, заслужена или нет эта именинная привилегия. Они безвылазно жили в городке Айрон-Бенд, ходили в местную школу, где формы не требовалось, и не считали, что предстоящие выходные обещают быть интересными, памятными или хоть чем-то особенными.

Семья жила в небольшом окраинном доме на Вебстер-роуд, ближе к Молинасу, чем к Айрон-Бенду, окружному центру, где отец работал шеф-поваром в ресторане «Голубой эвкалипт». Шаровидные, или голубые, эвкалипты тянулись по обеим сторонам Вебстер-роуд на протяжении почти всего пути между двумя городами, засыпая проезжую часть и обочины листвой и ребристыми стручками. Несколько десятилетий назад этот неряшливый импорт из Австралии высадили в качестве лесозащитной полосы для миндальных плантаций, а заодно, по незнанию, и в качестве сырья для производства железнодорожных шпал. В ту пору производство шпал давало хорошую прибыль, если, конечно, изготавливали их из чего угодно, только не из эвкалипта. Целые состояния пошли прахом из-за скрюченных, облезлых, кривых деревьев; три из них росли перед домом Кенни, и бесконечный дождь древесного мусора пресекал любые попытки разбить сколько-нибудь приличный газон. Некое подобие лужайки зеленело только на заднем дворе, где время от времени дети из-под палки выкашивали пятачок бурьяна. Через дорогу раскинулись миндальные рощи. Миндаль некогда был основной статьей дохода, как, впрочем, и сейчас.

В Айрон-Бенде отец Кенни нашел новую работу, новый дом, новую школу и, как выяснилось, новую семью. Уехав из Сакраменто, он перевез всех троих детей в этот тесный дом. Мальчики спали на крытой террасе. Девочки — в общей спальне, на двухъярусных кроватях.

После того как отъехали оба школьных автобуса, Кенни все утро слонялся по дому, отец спал, а мачеха на цыпочках убирала со стола. Впервые оставшись дома в отсутствие братьев и сестер, Кенни воспрял духом: сейчас ему принадлежала вся территория. А требовалось от него только одно — не шуметь. Он немного посмотрел телевизор, практически без звука, но единственный подключенный канал, двенадцатый из Чико, в учебное время не показывал ничего интересного. Поиграл со сборными моделями кораблей и самолетов, вообразив журнальный столик в гостиной безбрежным морем. В поисках секретов порылся в ящиках комода, но, как видно, у родного и сводного братьев где-то имелись другие тайники. На заднем дворе побросал мяч — хотел даже перекинуть его через миндальное дерево, да опасался, как бы мячик не застрял среди ветвей. Привязал старую простыню к длинной тонкой палке, некогда служившей опорой для стеблей фасоли, и побегал с флагом, воображая себя полководцем на Гражданской войне. Когда он пытался воткнуть древко в землю, окно кухни распахнулось и раздался голос мачехи: