Уильям Голдинг - Пирамида

Наш SOS родился из подспудно бродившего в обществе духа. У нас не было ритуалов, кроме ежегодной процессии мэра. Ни речей, ни парадов. Сами себе трагедия, мы и не подозревали, что нуждаемся в катарсисе. Шоковую терапию нам заменяли «Международные новости». Но время от времени беспокойный дух воспламенялся от сжатия, и мы беспокойно ворочались во сне. SOS, мирно почивший после очередного сезона, пробуждался и зализывал раны. Их было предостаточно. После профессиональных встреч лишь немногие члены труппы не прерывали отношений. С роковой неизбежностью желание играть, увлекать, впечатлять порождало пышно цветущую зависть, ненависть, склоки и обиды, которые приходится таить в обыденной жизни. Постановка изящной оперы уничтожала половину нашего потенциала одним махом, потому что всегда находились двое-трое, столь оскорбленных неполучением роли героя или героини, что категорически просили их более не беспокоить. Или — еще того хуже — мрачно мирились с второсортным жребием и вступали на путь театрального саботажа. К концу длившихся у нас три вечера выступлений добрая половина труппы чувствовала себя столь смертельно обиженной, что клялась в жизни более не подвергать себя подобным унижениям. Вот почему SOS не мог функционировать ежегодно. Какой-то период требовался, чтоб затянулись шрамы. Распри затихали, враги снова раскланивались при встрече. И тогда уж — однако отнюдь не в соответствии с графиком — снова начиналось брожение. Собирался комитет, возрождался союз, анализировался понесенный в прошлый раз урон, а затем объявлялось, что в поддержку такой-то и такой-то благотворительной акции, скажем доктора Барнардо [12] Бернарда Томас Джон (1845-1905) — известный филантроп, основавший множество детских приютов — так называемых Домов Барнардо. (Прим. перев.) , SOS представит в ратуше такой-то и такой-то мюзикл. И, завидев на маминых скулах эти красные пятна, я сразу понял, что не об Оксфорде сейчас будет речь. Возбужденная мама сама хотела поговорить.

— Ну и что же у нас на сей раз, мама?

— Можно, наверное, чайку попить, — сказала мама. — Поставишь чайник, папочка, да? Господи, я совершенно... Это такая прелесть, знаешь, Оливер. У нас никогда еще такой прелести не бывало!

Она напела несколько тактов, расхохоталась.

— Я спрашиваю, как это на сей раз называется?

— «Червонный король». Местами упоительная музыка. Ты оценишь.

— Я не пойду. Не волнуйся.

— Ну, мы это еще обсудим, — сказала мама. — Знаешь, детка, у нас ведь сейчас профессиональный режиссер. Ты, наверное, слышал про него в Оксфорде. Мистер де Трейси. Мистер Ивлин де Трейси. Я уверена, ты про него слышал.

— Ни сном ни духом.

— Он очарователен. Сразу преодолел все сложности. Подумай — профессиональный...

— Сложности?

— Ну, с приемной мэра. Мистер де Трейси взял и сказал: «Ребятки, нам просто придется изменить маршрут. Вот и все». Папочка, ты ситечко забыл!

— Так что там с этой приемной?

— Ты не поверишь. Он заявил: «Нет». И с тех пор она стоит запертая.

— Но не можете же вы...

— Мистер де Трейси повесил циклораму на полметра дальше и устроил так, чтоб труппа ходила там.

— Но почему же?..

— Вот-вот, ты спрашиваешь. Естественно. Папочка, я надеюсь, ты поставил чайник? Понимаешь, Оливер. Это из-за дочки. Ее просто оставили с носом.

— Не может быть!

— Представь!

— Нет!

— А я тебе говорю, Оливер. Так что ты понимаешь.

Я понял. Без дочери мэра миссис Андерхилл труппа была непредставима. Много лет назад она сезон продержалась на профессиональной сцене, и у нее был поставлен голос. С тех пор она сделалась нашей бессменной инженю, что многое упрощало. Я видывал ее в персидских шальварах, японском кимоно, елизаветинских фижмах. Голос ее был создан для «Друри-лейн» [13] Лондонский музыкальный театр. , а нашу бедную ратушу сотрясал как обувную коробку. Выйдя как-то из лесу, спускаясь к Стилборну и услышав ее верхнее до, я даже погрешил на пациента из соседней больницы. Если комитет отверг услуги миссис Андерхилл — логично, что престарелый родитель запретил SOSy пользоваться приемной и, естественно, тянул с этим извещением, пока оно не сделалось роковым.

— И как же вы?..

— С черного хода, конечно. Мне говорили — жуткая теснота. На арьерсцену слева, — сказала мама, гордо смакуя терминологию. — Только так. Каждый, кто зайдет справа, задевает циклораму. Даже видно иногда, как она колышется.

— Какое «иногда», — сказал папа. — Младший Джонсон сегодня чуть ее локтем не проткнул.